Я посмотрел дело по обличению Акимова, старшего кладовщика продовольственного склада № 2, которой находится при магазине № 5 и является филиалом основного склада райпищеторга. При ревизии склада у Акимова была обнаружена недостача. В процессе расследования установлены поддельные отчетные документы и факты хищений Акимовым со склада.

В половине второго я поехал в райпищеторг. Когда я приехал туда, все уже были в сборе. Директор представил меня присутствующим и сказал, что я приехал по делу Акимова, которого привлекают к уголовной ответственности за хищения.

Я встал из-за стола и увидел перед собой несколько десятков внимательных глаз. В зале стояла тишина. Все ждали, что я скажу. Я посмотрел на свои записи, вспомнил пухлое дело Акимова, подумал почему-то о складе его и спросил:

— Вы знаете Акимова?

Я спросил зал, и все сидящие в нем хором ответили: — Знаем.

— Он арестован, и его будут судить, — сказал я. — Его будут судить за хищение государственного имущества. Вы знаете его как работника, как кладовщика, а я вам хочу показать его второе лицо, лицо вора. Он украл у государства несколько тысяч рублей. Он работал, встречался с вами, с другими людьми, которые относились к нему как к честному человеку, а он воровал. Как же все это случилось? Как объясняет сам Акимов, вначале у него якобы было все хорошо. А года полтора назад у него обнаружилась недостача. Почему образовалась эта недостача, он якобы не знает. Он испугался, что его могут привлечь к ответственности за нее, и скрыл ее, составив фиктивные накладные на отпуск товаров со склада. Все обошлось. Недостача не была своевременно вскрыта, и Акимов, воспользовавшись этим, стал продавать со склада дефицитные товары. Поскольку он продавать не имел права, он оформлял продажу через магазин. Иногда оформлял, иногда забывал. Чаще забывал, чем оформлял. При проведении ревизий в этом году у него была установлена большая недостача. И вот результат. В процессе следствия обнаружено много фиктивных накладных и других расходных документов, подделанных Акимовым. ОБХСС следил за Акимовым. Правда, слежка за ним была установлена только в этом году, и поэтому он смог так много украсть. По инициативе ОБХСС у него была проведена ревизия, а затем и инвентаризация. В общем, вина его полностью доказана, и он признался в совершении хищения.

Акимов — вор, и он получит по заслугам, он обвиняется по статье 92 части 2 Уголовного кодекса РСФСР. Мера наказания по этой статье предусмотрена до семи лет лишения свободы. Сколько подучит Акимов, решит суд.

Мне хотелось бы несколько слов сказать и о другом, а именно — о тех очень удобных, я бы сказал, для Акимова условиях. В течение полутора лет не было ни одной не только инвентаризации, даже надлежащей ревизии. Никакого контроля за действиями Акимова. Контроль должен быть железным, то есть постоянным, действенным, а проверки — неожиданными. Для честного человека не страшен такой контроль, а для людей типа Акимова он просто необходим. Вы не подумайте, что я или милиция, ОБХСС рады, что поймали Акимова и будут его судить. Мне, например, лично больно и обидно за самого Акимова, за его семью. Ведь у него двое почти взрослых детей. Сыну шестнадцать лет, дочери тринадцать. Сам он воевал на фронте, был ранен, награжден. Таким отцом дети могли гордиться. А что теперь? Что теперь могут сказать они о своем отце? И могут ли они вообще говорить о нем? Им стыдно и больно, как стыдно и больно любому ребенку, когда его отец сидит за воровство. Это я сказал от себя лично, о своем отношении к этому делу.

Но и как следователь я скажу то же самое. Государство совсем не заинтересовано, чтобы его граждане воровали государственное, то есть народное добро и сидели в тюрьме. Чем меньше у нас будет преступлений, чем меньше у нас будет воров, тем лучше всем нам, тем лучше государству. И поэтому, собственно, я и пришел сюда, к вам, пришел рассказать все, что случилось с Акимовым, на его примере предупредить повторение подобных случаев, постараться не допустить совершение нового преступления. Я думаю, и это, наверное, так и есть, что здесь сидят честные люди и добросовестные работники. На это я и рассчитываю и надеюсь, что больше мы не встретимся на аналогичном собрании.

Я прошу меня извинить, так как я несколько уклонился от того, что я хотел вам сказать. Я хотел сказать вот еще о чем. О необходимости постоянного контроля. Если бы был у вас хорошо налаженны учет и контроль — который, кстати, предусмотрен инструкцией о проведении ревизий складов, — если бы вовремя была проведена у Акимова инвентаризация или хотя бы просто надлежащая ревизия, не было бы уголовного дела, не сидел бы, может быть, и Акимов на скамье подсудимых и не было бы этого собрания. Воровство Акимова было бы вскрыто в самом начале. Сумма похищенного не могла бы быть большой, и, следовательно, никто бы не стал возбуждать уголовное дело. Взыскал бы райпищеторг ущерб, наказали бы в дисциплинарном порядке Акимова, предупредили, в худшем случае — уволили или перевели на другую работу, и этим бы дело кончилось. Был бы сохранен честный человек государству, муж — жене, отец — детям, а райпищеторгу — работник. Но контроля не было, Акимов спокойно воровал, не боясь, что может быть разоблачен.

Я считаю, что на этом собрании вы все должны не только высказать свое отношение к преступлению, совершенному Акимовым, но и обсудить недостатки, которые существуют в райпищеторге, если они есть, которые мешают вам всем нормально и спокойно работать и которые однажды для кого-нибудь из вас могут оказаться роковыми, хотя я думаю, что такого не произойдет.

Я сел. В зале стояла неподвижная тишина. Затем кто-то пошевелился, кто-то кашлянул. Секретарь, склонившись над столом, быстро писала протокол. Встал директор.

— Товарищи, кто хочет высказаться? — спросил он. Никто ничего не ответил. Все сидели и молчали. — Кто хочет сказать? — вновь обратился он к присутствующим.

Встала молодая женщина.

— Смирнова — моя фамилия. Я работаю бухгалтером склада № 1. Я не знаю, что произошло с Акимовым, не видела. Но раз доказано, что он воровал, пусть отвечает. Если его будет судить суд, пусть и судит по закону, пусть дает, что заслужил. Я хочу сказать о другом. Порядки у нас в райпищеторге не совсем правильные еще. Я так считаю. Может, я не права, тогда пусть об этом скажут другие. Я хочу сказать о нашем складе. Помещение нашего склада старое, не совсем приспособленное