– Мама, о чем ты? Какие намерения?

– То есть у вас просто так, – устало махнула на меня рукой мама. – Все сейчас у всех так просто, уму непостижимо. Ты хоть не забеременей, ладно? Мне с внуками сидеть некогда. Я и так даже и выдох… – мама столкнулась с моим взглядом и оборвала привычное слово. – Ладно, только ведь не любит он тебя.

– Что вы все мне в душу лезете! Я люблю его – этого разве мало? – возмутилась я.

– То-то я и вижу, что любишь. Глупость какая-то, тебе жить еще и жить. Институт кончи, таких потом будет – миллион.

– Мне не нужен миллион, – упрямо помотала головой я. – Мне нужен только он.

– Ну, как знаешь, – вздохнула она. – А у бабушки опять давление подскочило. Завтра к ней пойду, буду там. Ты тут сама еду разогрей.

– Ладно, – кивнула я и пошла спать. Не так это просто было – заснуть после такого вот разговора. Если бы я только могла! Вот так, как мама, да и Катерина тоже – в один голос. Брось его, подумай о будущем… В тот момент я только и могла думать о нем, о том, как он прекрасен, пусть даже и не красив в классическом смысле этого слова, зато весел, остроумен, умен, обаятелен и уверен в себе. И во всем разбирается, все знает, все умеет и вообще живет какой-то совершенно другой жизнью, не такой, какой жила и буду жить я. И вроде бы рядом, ан нет – как в параллельной реальности. Я знала, что живет он где-то на «Речном вокзале», в районе Ляпидевского, в высокой квадратной башне с серыми балконами. Как-то, проезжая мимо, он махнул рукой и сказал: я здесь живу, ты знала?

– Нет, не знала, – ахнула я, пытаясь хоть что-то разглядеть в заднее окно, пока машина быстро отдалялась. Конечно, мне было интересно все, что касается его жизни, о которой он мне не так много рассказывал. Скорее, приходилось догадываться по обрывкам фраз. Я знала, что он, кажется, хотел быть врачом, но потом решил заняться бизнесом. По всей видимости, довольно успешно. Еще я поняла по разговорам, что живет он с мамой, которая все время ему звонит и звонки которой он частенько сбрасывает. Еще (хоть это и больно для меня) я поняла, что до меня у него была другая девушка, с которой он как-то нехорошо расстался. Один раз, думая, что я ничего не слышу, он довольно громко сказал кому-то:

– Настя – это кончено. И пусть теперь локти кусает – мне все равно. Я даже знать не желаю, как она там живет. Это все в прошлом, так и передай. Скажи, у меня теперь другая!

– Другая – это я, – пробормотала тогда я себе под нос и улыбнулась. Любая ниточка, которая связывала нас, как бы ни была слаба и надуманна, мною отыскивалась и вытаскивалась на свет. Я знала немного, но достаточно, чтобы понять, что до меня он жил какой-то сложной, полной событий жизнью. А вот я до него словно бы и не жила. Как будто родилась на свет в возрасте восемнадцати лет, на Беломорской улице, стоя в очереди в кассу. И как теперь обойтись без него – не представляла и близко. Пока его нет рядом, я не жила, я существовала. Ходила на лекции, переписывала какую-то ересь с доски, заучивала ее наизусть, а сама ждала, ждала, ждала… Училась я неплохо, главным образом потому, что однажды он, Сергей, сказал:

– Люблю умных и красивых женщин. И ненавижу тех, кто хочет всю жизнь просидеть на диване.

– Я тоже, – кивнула я с готовностью и тут же решила учиться на одни пятерки. Никому и никогда не удавалось так замотивировать меня на учебу. Даже Катерине.

– Хоть какая-то от него польза. Может, ты и вправду станешь маркетологом, – только и удивлялась Катерина. Но все-таки, на всякий случай, она хранила и лелеяла свое недоверие к Сергею, хотя даже не знала его толком, только с моих слов, а знакома и вовсе не была (Сергей не хотел знакомиться ни с кем, не только с моими родителями, чему я была по большому счету рада), если не считать мутной фотки, сделанной на дешевый мобильник, которым я все-таки обзавелась, хоть и не всегда имела возможность держать положительный баланс. Откуда у студентки положительный баланс? У студенток все отрицательное!

– Мне все равно, кем я стану. Главное, чтобы он был счастлив.

– Идиотизм в действии! – констатировала факт Катерина. – Любовь сводит человека с ума и превращает в простейшее одноклеточное. А тебе не интересно, будешь ли счастлива ты?

– Нет, – я искренне пожала плечами. – Я буду несчастна, если он будет несчастлив. Я люблю его, и ты не должна над этим смеяться.

– Отличная позиция! – Катерина была полна скепсиса. Она сидела на перилах и пила простую воду из бутылки, потому что считала, что от газировки и кофе портится цвет лица. У меня же и так, без кофе и газировки, цвет лица был болотный, я не спала полночи, готовилась к зачету, после того как целых полтора часа разговаривала с Сергеем. – Любовь. И что, что ты надеешься получить взамен такого подвига? Хочешь стать женой декабриста? Или просто женой?

– Когда любишь – просто любишь, – я попыталась пояснить что-то, хотя прозвучало это глупо. Как и многое из того, что я говорила.

– А если он не будет тебя любить? Что, если он только балуется с тобой? И вообще не собирается жениться?

– И пусть. Я и не думаю, что он может на мне жениться! Такие вообще должны жениться на других женщинах… – я потупилась. – На других.

– На каких? Что в тебе не так?

– Все не так. Я вообще не понимаю, что он во мне нашел.

– Влюбленную идиотку он в тебе нашел. Которую – щелкнешь пальцем – она уже тут. Это ж просто праздник какой-то! – дразнила меня Катерина, болтая ногами. Она не хотела ничего понимать про мою любовь.

– А что, с тобой никогда ничего подобного не может случиться? Вдруг ты влюбишься и будешь тогда рыдать на моем плече! – развела руками я, но она только усмехнулась. Катерина была ой как популярна в наших институтских кругах. Да что там: миниатюрная, симпатичная, умеющая себя подать восемнадцатилетняя красотка со взглядом королевы – да за ней толпами ходили.

– Я предпочитаю, чтобы любили меня! – фыркнула она. – И не побегу по одному звонку к кому-то там в постель!

– А я побегу! – честно признавала я. Конечно, я готова была побежать по любому его зову, тем более что это происходило ужасно редко и нерегулярно. И меня меньше всего интересовало, что именно он об этом подумает. Я вообще не воспринимала все это как реальность. Казалось, что достаточно одного неловкого движения, одного неправильного слова – и он исчезнет и не позвонит мне больше никогда.

– Ты что так смотришь? – спросил он меня как-то, когда мы ехали куда-то к его друзьям. То, что он решил представить меня каким-то своим друзьям, просто окрылило. Меня, каждый день боящуюся, что все кончено! Разве повезут к друзьям, пусть даже и к самым дальним, если хотят девушку бросить? Я сидела рядом и рассматривала каждую черточку на его лице, линию его подбородка, голубые, чуть узковатые, постоянно смеющиеся глаза.

– Я просто… стараюсь тебя запомнить, – смутилась я.

– Зачем? – усмехнулся он удивленно. – Чтобы потом по памяти фоторобот составлять?