– Р-р-р! Гав-гав! – с пониманием ответило ему его хвостатое войско.

– Спасибо вам! Верю, защитите меня от напасти, – поблагодарил он.

Да что там невесты! Весь народ, как увидел его псовую рать, сразу врассыпную, кто куда! Так дошли они до дворца. У ворот, как обычно, все те же стражники в теньке прохлаждались. Но как завидели, как услышали лай, завопили:

– Беги!!! Спасайся, кто может!!!

Этих точно сдуло! Из узорчатого оконца в высокой дворцовой башенке царь выглянул. Посмотрел на нашего Злыдня-Илью с войском его и удивился. И узнал в знаменитом Злыдне прежнего Илью. И сразу же ему крикнул:

– Эй! Это ты стражничков моих разогнал? Да шут с ними! А я тебя помню, мы ведь с тобой давние приятели. Помнишь?

– Как забыть, царь-батюшка! – ответил Злыдень царю с поникшей головой.

– А ты, я вижу, большой затейник. То кошечек по всему нашему царству-государству ловил. Теперь собачками занялся. Но… просьба у меня, Илья, к тебе есть! Соседнее царство войной и разбоем нам грозит. Защита нам нужна! А твоего собачьего войска, думаю, всякий испугается. А кстати, отчего ты Злыднем этаким стал? О твоём злобстве всё царство моё судачит. Или указ тот в точности исполнили, и на злой невесте тебя женили?

– Никак нет! Не нашлось в твоем царстве злой невесты; потому что как только услышит любая злючка обо мне, Злыдне, так сразу шелковой становится, кроткой, нежной голубицей. И никаких капризов!

– Ха! Ха! Так значит тебе благодарность надо за то, что наши девицы далеко славятся и красотой, и кротостью своей. М-да. А теперь шутки в сторону и слушай меня. Коли отечество защитишь, полцарства твои. И, как водится, замуж дочку мою вместе с короной бери, чего уж там.

– Так что же это.? Дочка твоя и есть самая злющая невеста во всем царстве? Это что же, и есть твое наказание за то, прежнее?! – испугался Злыдень.

– Да нет же… что ты! Обидно мне такое слышать. Мне, царю-отцу! Вижу, что самым страшным наказанием для тебя была жизнь в страхе и ожидании наказания.

Так что считай, отбыл ты наказание! А дочка моя – девушка тихая, ласковая, вежливая. Словом, не хуже других невеста.

Хотел царь еще что-то Илье-Злыдню сказать, да тут такой шум со стороны вражеского войска поднялся – это войско соседнего царства на наше войной двинулось.

Лязг, топот, крики, вопли, собачий лай раздавались со всех сторон. А Злыдень, то есть Илья, обратился к своим верным псам.

А те только этого и ждали: когда можно будет броситься в бой.

О! О!!! Как увидело вражеское войско эту тьму– тьмущую разъяренную, так и бросилось бежать. Бежали, только пятки сверкали.

Так наш Илья победил врага и надолго отбил охоту наше царство и войско беспокоить. А уж как увидел Илья после боя дочку царскую, царевну, то есть невесту свою ненаглядную, так и вовсе от души отлегло, потому что увидел, что слово царское – верное! Хорошая девушка. Хоть и царевна, а не спесива, сердечна, приветлива.

И вскоре всё наше царство-государство пировало на свадьбе Ильи и царевны на радость царю и всему царству.

Так что было ль, не было ль? Что зря голову ломать?

Сказка-то наша уже закончилась!

Сын мастерицы глиняных игрушек, мальчонка лет семи, всегда играл теми игрушками, что матушка его лепила. А годикам к пяти и сам для себя игрушки делать научился. Что хотел, то и творил! Сам напридумает, сам вылепит, сам раскрасит, сам и веселится.

И так ловко эти игрушки у него получались, словно, вылепливая свою новую затею вместе со свистульками, солдатиками, кониками да франтихами, смешинку какую-то в них вдыхал. И выходили они из его рук этакие напевные и радостные, что глаз не отвести.

Хотя в тех местах мастерством таким удивить кого– то было мудрено. Ведь промысел этот, лепки из глины на продажу всяких там поделок и игрушек, солонок и подсвечников, кувшинов да кринок, издавна известен был. Всей деревней этим кормились. И матушка его мастерица изрядная была, и потому сердечно радовалась за сына, видя в нем усердие и склонность к лепке. Так что верный кусок хлеба и занятие ему найдено. Красоту руками делать – не впотьмах жизнь прожить.

Так, помогая матери, лепил он свои веселые фигурки. А матушка-мастерица их обжигала, расписывала и на базар, чтобы продать, относила. Как и многие в их селе.

Одно только печалило и тревожило матушку и односельчан ее: истощаться стали залежи глины хорошей, жирной в той местности, где они жили. Потому что давно ее для поделок брали. Целыми семьями и деревнями.

Глины разной много, с песком, с землей, а вот такую, что рукам послушная, лепкая, мягкая, только в одном овраге добывали. Но вот и выбрали с годами.

Разговоры взрослых об этой печали тревожили мальчонку. И однажды, когда мать ушла на несколько дней в город на базар, чтобы продать вылепленные ими поделки, он деловито собрался, оделся и отправился искать новые залежи глины, годной для их работы. Так что надел лыжи и вперед. Шел и думал, где бы ему глину искать. И решил маленький выдумщик, пойти в гору: «Потому что к солнышку там, на горе, – поближе будет. И, может быть, там снег уже растаял. И земля от снега освободилась. Тогда мне легче будет там глину искать», – думал мальчонка, уходя от дома все дальше и дальше.

Сколько шел-пробирался, сам со счету сбился. Совсем из сил выбился. Присел на какой-то торчащий пень и, обессилев, заснул среди наступившей кромешной ночной тьмы.

А когда проснулся, то увидел, что кругом снега и снега. И снегопад немилосердный заносит всё вокруг. И так горестно ему стало, такое отчаяние всю-то душу его сковало, и тоска слезная по матушке, по дому родному его одолела, что, подняв голову, заплакал в голос:

– Эх! Небушко, небо! Где же ты, солнышко ясное! Что ж не щадите, губите! Я ж не на забаву сюда шел. А ради матушки, глину искать, чтобы подспорье нам было. А теперь страшно мне, вижу, что сгину здесь, матушке на горе. Неужто ради нее не пощадите? Совсем замерзну скоро…

И такими горючими слезами заплакал в отчаянье, что падали слёзы в глубокий снег одна за одной. Да уж, видно, так жгуче горячи были его слезы, что снег вокруг пня, на котором он сидел, таять начал. Растопили снега его слезы! Словно круг во тьме слёзы мальчишки очертили вокруг того пня. И стал этот круг земли светиться. Да так сильно, что высоко до неба исходящие из земли лучи поднимались. Но не сразу мальчонка это приметил. Потому что все плакал от страха, голода и холода. Не увидел, не почувствовал сразу, что светло и тепло вдруг стало. А услыхав весеннее журчание, увидев, что на обнажившейся земле зелёные ростки появились, так и замер в изумлении, оглядывая зеленеющую на глазах поляну. Слез он с пня. Хотел обойти, рассмотреть поляну, где средь зимы весна приключилась и ясный день среди тьмы, но поскользнулся и упал. Барахтается, а подняться не может. Пытается ручонками о землю опереться и встать, но опять скользит и падает! И тут он понял, что скользит-то он по глине! Взял ее в руки и обомлел! Хорошая глина!!! Да что там – хорошая: уж такая послушная, прямо готовая к лепке! Мягкая, точно ее только что старательно для работы кто-то размял. Мальчонка проворно из этой глины свистульку вылепил. Получился коник крылатый! И очень довольный, что нашел хорошую глину, стал мальчишка, сколько уместится, в котомку целые комья глины укладывать, радуясь: