В Москве – крупные оптовики, представляющие мировые бренды, в Москве – таможня и сертификация, в Москве – разрешения и лицензии, и т. д., и т. п.

Меня вызвал коммерческий директор и сказал: «Денис, поезжай в Москву, там кое-кому кое-что нужно передать, а я только тебе доверяю», объяснил все подробно и добавил, что желательно ехать на машине.

Тут мне стало грустно. Нет, не страшно. Эти свертки мне и раньше возить приходилось. Просто завтра – пятница, а в субботу – Ленкин день рождения. Отказаться в Москву ехать не могу, к Ленке не прийти – невозможно. В общем, жесть!

Ладно, думаю, рвану часика в четыре утра, в Москве буду к десяти, все дела сделаю, посплю чуток и назад. Все успеть должен.

Тащусь я, значит, за этим «Вольво», и так мне тошно…

Уже рассвело, лето, солнце, воздух свежий сначала в окошко, а потом под рубашку забирается. Хорошо!

Да ничего хорошего, блин, если к десяти не успею, неизвестно, сколько ждать придется. Там ведь тоже не в любое время свертки принимают.

Ну, достал же меня этот «Вольво» долбаный, а не обгонишь – по встречке машины одна за другой, как из мешка высыпали!

Ладно, думаю, буду наслаждаться утром и Ленку вспоминать. Про вторник. Так хорошо было, мама дорогая!

Тут дорога в две полосы пошла, а «Вольво» так и прется левым рядом.

Я посигналил – бесполезно! Ухожу вправо, газу прибавил, и эта махина стокубовая тоже вправо пошла, видимо, решил дорогу уступить, тугодум.

Я руль вправо, на обочину, как дал по тормозам, да как хапнул колесом землю, так и крутануло. Хорошо, откоса с этой стороны не было, поэтому на травку выбросило, чуть-чуть в дерево не угодил.

Да еще, дурак, непристегнутый ехал. Как бухнулся головой в лобовое стекло – искры из глаз.

Очухался немного, из машины выскочил, обежал со всех сторон – целехонька!

На траву улегся посмотреть, не зацепил ли чего поддоном картера или глушаком. Смотрю, вроде нормально все, и вдруг вижу… босые ноги.

Не под машиной, конечно, а рядом. Изящные такие женские ступни… И дальше (просвет-то у машины не маленький) стройные лодыжки начинаются…

Тут почувствовал я, как голова трещит (сгоряча-то забыл, как о ветровое стекло долбанулся), и подумал, что «глюки» начались.

Вскакиваю я на ноги, а кругом звездочки мерцают, мельтешит все и темнота наваливается.

И снится мне чудный сон про то, как мамочка держит меня на руках и слова ласковые шепчет. Спокойно так стало, хорошо…

Умывает она меня водичкой холодной и говорит:

– Ты что, дурачок, себя не бережешь!

Просыпаюсь я и понимаю, что лежу на траве, голова на чьих-то коленях, а голос женский, не мамин, мне не снится, а наяву ручейком переливается. Поднял глаза, зацепился взглядом за неплохую «троечку» и увидел огненно-рыжее чудо.

Оказалось, что чудо зовут Юлей, что она – студентка и ехала на каникулы к тетке в Мячково. Автобус сломался, она стояла и «голосовала», как вдруг увидела «Вольво», который загнал мою «десятку» на обочину.

Потом мы болтали и ели бутерброды, предусмотрительно приготовленные в дорогу моей мамой. Запивали их чаем из термоса.

Свежий воздух, приятное общество и молодость победили головную боль. Я уверенно сел за руль, предложив Юле услуги по доставке в Мячково. Она согласилась (я еще обратил внимание, как внимательно-оценивающе она на меня посмотрела), забросила на заднее сиденье небольшую дорожную сумку (я еще подумал, что-то уж больно налегке путешествует девушка), сама уселась на переднее сиденье, отрегулировав его в соответствии со своими параметрами, и мы поехали.

Кстати о параметрах. Про «троечку» я уже говорил, прибавьте к этому длинные ноги с уже упомянутыми изящными ступнями и тонкими лодыжками, буйную, огненно-рыжую шевелюру, голубые глаза, пухлые (я еще подумал, не силикон ли качнула) губы и открытый пупок с пирсингом.

У меня, конечно, имелся неплохой сексуальный опыт, да и Ленка моя всегда зависть у друзей вызывала, но тут такая мощная сексуальная энергетика, что хоть останавливайся.

Едем мы, болтаем о том о сем, а она все улыбается белозубо и хитренько так на меня поглядывает. Подъехали к Мячково, она мне и говорит:

– День (это сокращенно от Денис, меня так все друзья называют), а можно я с тобой в Москву прокачусь, у тетки-то нагощусь еще?

– Без проблем! – говорю я ей, а у самого дрожь по телу и в жар бросило.

Надо ли говорить, что до столицы я долетел на одном дыхании, рассказывая разные истории и анекдоты, чтобы произвести впечатление на девушку легкостью и непринужденностью общения.

В Москве я отдал сверток (улыбнулся, поблагодарил – все как учили) и поспешил вырваться из города, который с легкостью задушит в своих объятьях любого провинциала.

В общем, все бы хорошо, да только понял я вдруг, что домой мне совсем не хочется. Даже к Ленке. Тут еще Юля касается своими горячими губами моего уха и шепчет:

– День, давай у мотеля остановимся, отдохнем немного.

Снова снится мне сон, как паркуюсь я у мотеля, похожего на старинный замок, как поднимаемся мы на второй этаж, как лежу я после душа на прохладных простынях и не верю, что сейчас перестанет шуметь вода и выйдет ко мне моя прекрасная попутчица.

И забыл я про Ленкин день рождения, про то, что надо зарядить сотовый и что моя мамочка может не пережить мое непонятное отсутствие в течение двух дней, которые, как и ночи, перестали существовать.

Нам приносили еду, шампанское, бесконечно шумел душ – блаженство было безграничным…

В понедельник утром я проснулся и увидел Юлю, сидевшую напротив и пристально смотревшую на меня взглядом раненой лани (я никогда не был на охоте и не видел лань, но думаю, что у нее именно такой взгляд). Она была одета, причесана и подкрашена.

– День, – сказала она с улыбкой (я еще тогда подумал, что улыбка какая-то вымученная), – ты собирайся, а я пока схожу, деньги за номер и еду отдам.

Тут я понял, что уже понедельник, что есть еще другая жизнь, что мне надо на работу, а Юле – к тетке…

Я отдал ей бумажник и пошел в душ.

Вы, наверное, уже догадались, что, когда я спустился вниз, там не было никакой Юленьки.

На стойке бара лежал пустой бумажник, в котором остались, слава Богу, мои права, а хозяин мотеля, увидев выражение моего лица, плеснул в стакан водки и рассказал про «плечевых».

Не помню, сколько прошло времени, пока я немного пришел в себя и понял, что домой все-таки ехать надо.

Когда я подошел к машине, то увидел под дворником листок бумаги, на котором мелким, красивым почерком было написано: «Ты не поверишь, но со мной такое впервые! Я бегу от себя, потому что недостойна тебя! Если можешь, прости».