Ллойд обхватил меня и крепко прижал к себе:

– Тихо, тихо, тихо…. Где-то должен быть выход. Так не бывает. Если есть вход, обязательно будет выход.

Мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет. Я озиралась на ступени и переводила взгляд из одного прохода в другой, совершенно не понимая, как такое может быть.

– Ануш, мы сейчас пойдем….

– Нет, Ло, обожди! Надо что-то придумать!

– Ануш, все будет хорошо.

– Не говори мне этого, ты….

Ллойд коснулся моей щеки ладонью и по другую сторону лица прижался щекой. Я ощутила его мягкую ладонь и щеку. При соприкосновении меня захлестнули эмоции. Точнее, я впервые соприкоснулась с неведомыми доселе чувствами. Совершенно другая – позитивная – эмоция усиливалась, и она постепенно вытеснила мой страх, граничивший с истерикой. Я немного пришла в себя, и дрожь утихла.

– Извини, Ло. Я знаю, ты этого не хотел. Этого вообще никто не мог предположить.

Он оставил мои щеки и посмотрел в глаза. Потом осторожно придвинулся ко мне. Мы соприкоснулись носами, и он забавными движениями потрепал меня носом, чтобы приободрить.

– Не говори мне ничего. Знаю, все будет хорошо, – сказала я и улыбнулась.

Первое, что сделал Ллойд, – предложил оставить в работающем состоянии один фонарь. Затем мы спустились туда, откуда пришли, и снова поднялись. На обеих площадках ничего не изменилось: все те же тоннельчики вниз.

С новой верхней для нас точки Ллойд наугад выбрал направление, и мы начали спускаться, руководствуясь спонтанным выбором. Неожиданно Ллойду пришла в голову мысль снова подняться на предыдущий лестничный пролет.

– Ну, как такое может быть? – вопросил Ло, ухмыляясь от недоумения, когда на предыдущей верхней площадке мы снова увидел три направления книзу.

Он быстро сбежал туда, откуда мы поднялись, и снова вернулся ко мне наверх.

– Мистика какая-то?! – продолжал Ло изумляться. – Словно какое-то провидение желает, чтобы мы шли только вниз.

– Интересно, – заговорила и я с усмешкой, находясь в каком-то отрешенном состоянии, будто происходящее было не со мной, – а если я пойду в одну сторону, а ты – в другую, тогда «провидение» тоже не позволит нам подниматься и сведет ли оно нас вместе внизу?

– Мне приятно, что, несмотря на твое же табу, ты иронизируешь. Но, я думаю, не стоит экспериментировать.

– Ты прав – не стоит. Давай уже просто пойдем вниз. Ну, должен же когда-то наступить конец. Я думаю, мы скоро достигнем цели, заложенной в этом лабиринте. Не путь же это в преисподнюю?

В эту секунду пирамида содрогнулось от невероятно тяжелого удара где-то там, сверху. Мы прильнули к стене и еще долго слышали гулкий звук. Он расходился по сторонам, вниз и сошел на нет где-то глубоко под нами.

Мы переглянулись.

– Что это могло быть? – еле слышно спросила я, чувствуя, как пересохло в горле.

– Не знаю. Точнее, боюсь увязать с предыдущим твоим вопросом, чтобы не накликать еще один удар.

Мы сделали по глотку воды. Как могли, перевели дыхание и совершенно бездумно пошли вниз.

– Стой! – сказал Ло и остановился сам.

Я так долго смотрела под ноги, что во мне притупилась любая другая реакция. Не среагировав вовремя, по инерции я толкнула Ло в спину, и ему пришлось спрыгнуть с последней – шестой – ступеньки. Звук от его подошв эхом раскатился в явно большем помещении, чем эти проклятые площадки. Я подняла голову.

Ллойд дополнительно взял второй фонарь и осветил пространство перед собой и над нами. Мы настолько привыкли к полутьме, что свет от обоих фонарей буквально озарил пространство.

Помещение, в которое мы вышли, по форме напоминало полость пирамиды внутри. Периметр платформы у пирамиды заняли 9 вытянутых больших саркофагов из камня, по центру возвышался самый крупный из них. Все они были закрыты толстыми плитами. В каждом углу располагалось по стеле. Тоже из камня, они изображали воинов. Стелы не стояли вертикально, а наклонялись вперед в странно напряженной и выжидательной позе: колени согнутые, толстые икры напряжены до предела, копья в руках упираются в платформу и с силой сжимаются кистью руки. Неумолимые квадратные лица с тонкими губами выглядели жестокими и безразличными, как камень, из которого их сотворили.

Больше здесь не было ничего. Лишь поразительным являлась совершенно гладкая по всему периметру поверхность боковых стен, высоко вверху сводившихся в остриё пирамиды.

У меня появилось ощущение, что мы не одни.

– Это погребальная камера, – негромко, с опаской в голосе сказал Ло, но эхо настолько усилило звучание, что каждое произнесенное слово прозвучало громогласно.

Я сошла со ступеньки к Ллойду и плечом прижалась к его руке.

– Что это означает? – спросила я тихо, и эффект повторился.

– Именно в таком виде она изображена под тем рисунком, где указывалось место захоронения человека-сатаны.

Как только мы начинали говорить, невзирая на то, что старались делать это тихо, полость пирамиды заполнялась отчетливой речью.

– Ты не ответил. Что это значит?

– По тем рисункам, которые я видел на стене в городе майя, можно предположить, что прежде чем замуровать гробницу с телом человека с рогами, эти 9 каменных саркофагов заполнили останками жертвоприношений. В их число входили и дети, и девушки, притом умерщвляли их самым зверским образом.

Я вцепилась в руку Ло и до судорог сжала пальцы.

– А почему их так много?

– Каменных саркофагов ровно девять. По одной на каждую область царства мертвых. Так майя представляли себе загробный мир… Но, по их представлениям, это то место, куда они отправлялись после смерти, и тогда причем тут сатана?

– Ло, пожалуйста, не пугай меня, не говори загадками. Объясни толком.

– Не пугать не получится, если ты требуешь объяснений.

Я дернула его за руку:

– Говори же то, о чем знаешь.

Ллойд описал рисунки и пересказал выводы экспертного совета экспедиции. По его словам, эта погребальная камера находится под захоронением человека, продавшего себя сатане. Его энергию питает это пирамидное творение. Внутри каменных саркофагов, должно быть, лежат жертвенные останки. Умерщвляли жертв-мучеников зверским образом, для того чтобы их коллективное Чувство Сгущенной Вражды, полное мук, страданий, отчаяния, концентрировалось в подземном склепе и поднималось кверху. Рассказывая, Ло осветил верхнюю точку, и мы вгляделись в остроконечную верхушку пирамиды. Ллойд говорил, что чем выше поднималось Чувство Сгущенной Вражды, тем уровень ее концентрации становился сильнее, и благодаря этому остроконечнику энергия ровно по центру питала останки человека с рогатым черепом.

Мы продолжали всматриваться, когда я, трясущимся от страха голосом, спросила: