Однажды Юлька спросила у мамы:

– Мам, а дядя Лёша будет с нами всегда?

Мама помолчала. Потом спросила:

– А как бы ты хотела?

– Чтобы всегда. Он теперь твой муж?

– Да, – улыбнулась мама.

– Значит, он должен быть моим папой?

Мама опять помолчала. Юлька видела, что ей почему-то трудно ответить. Тогда она ей помогла:

– Я должна называть его папой?

Мама положила Юльке ладонь на голову. Ладонь была лёгкой и горячей.

– Конечно, – сказала она, – конечно, дядя Лёша всегда будет с нами и он тебе как папа, потому что любит тебя и меня. И ты можешь называть его папой, если хочешь.

Юлька осторожно вынырнула из-под маминой руки.

– Я тоже вас люблю. Но лучше я буду звать его дядей Лёшей. Чтобы не путаться.

Скоро папа перестал приходить совсем. Только звонил иногда и присылал подарки в день рождения и на Новый год.

Когда Юлька училась в шестом классе, у неё появилась сестрёнка Настя, а когда перешла в седьмой, физкультуру у них стал вести Георгий Георгиевич Вершинин. Жорка.

На первом уроке он внимательно посмотрел на Юльку. Юлька опять почувствовала себя гусеницей, настолько ничтожной, что раздавишь – не заметишь. Но после урока Жора подошёл к ней и сказал:

– Привет. Как дела?

Юлька робко ответила, что хорошо.

– Вот и славно! – бодро откликнулся Жора.

С этого дня они не то чтобы подружились, но Жора всё-таки выделял её из толпы учащихся, перекидывался парой фраз, а один раз даже взял её и Митьку в поход со своими друзьями-однокурсниками. И сказал потом, что Юлька молодец и «наш человек».

С того похода Юлька и с Митькой подружилась по-настоящему. Она даже знала, что он влюблён в свою одноклассницу Марину. А тут эта Лапочка со своими вечеринками! Юлька училась с Алисой с первого класса и прекрасно знала: если Лапочка чего-то захочет, то обязательно своего добьётся. А Митя, если честно, такой… м-мм… податливый.

– В общем, вот что я тебе скажу: если ты не поедешь к Лапочке – это будет самая большая твоя глупость. Она тебя со свету сживёт, – сказала Анюта.

Юльке на минуту стало страшно, но она тут же тряхнула головой:

– А, наплевать! Я живучая!

Ни Юлька, ни Анюта так и не сказали друг другу ни про аутсайдеров, ни про библиотеку.

Пока между Анютой и Юлькой росло отчуждение, пока Лапочка разрабатывала план захвата сердца Вершинина и читала рецепты суши, Артём со своим лучшим другом Володькой Ивановым спорили на кухне у Листовских.

– Детский сад какой-то, – бурчал Володька. – Всё равно никто не придёт.

– Придёт. Вот увидишь придёт. Хоть кто-нибудь всё равно придёт.

– Да зачем тебе это надо-то? Поход какой-то… ещё Корочкины проповеди слушать… нет, ну правда!

– А Лапочкины закидоны тебе слушать больше нравится? Она вчера мне по телефону как давай мозги промывать, меня чуть не стошнило в трубку. А целый день её терпеть? Лучше уж Корочку. Хотя она с нами не пойдёт, она же сказала: либо весь класс, либо никак.

– А одних нас так и отпустили, как же! Меня родоки в жизни без взрослых не отпустят, ты же знаешь!

– А кто узнает, что мы одни?

Володька ушёл от Артёма со стойким чувством, что лучший друг что-то от него скрывает.

Воскресное утро было тихим, солнечным, всё в синеве и золоте.

А Юлька стояла у фонтана в тоске и тревоге. Уже 8 утра, а она одна. Неужели она такая дура, что одна притащилась сюда? Накануне от Листовского пришло сообщение: «Если идёшь в лес, то завтра в 8 утра у фонтана в парке».

8 утра. Юлька у фонтана в парке. Томится уже полчаса. Сначала было ясно, что она просто рано пришла. Потом ей начало казаться, что она перепутала день, время или место. Потом она вспомнила, что она аутсайдер, и поняла, что это злой, жестокий розыгрыш, никто не придет, все уже на остановке «Университет», собираются на дачу к Лапочке. А потом пришёл Листовский.

Он небрежно бросил рюкзак рядом с Юлькиным. Улыбнулся. Земля медленно начала уходить у Юльки из-под ног.

– Ты одна? Вот сурки, дрыхнут ещё, опять все опоздают!

Он тут же достал телефон и стал звонить: Иванову, Дёминым, Портнягину…

Юлька чувствовала себя космонавтом в скафандре: вроде всё видит, но ничего не слышит. Вот Листовский. И вот она. И они пойдут в лес. Они пойдут, даже если никто больше не придёт. Вдвоём. «Я никогда на это не решусь, – поняла Юлька, – никогда, никогда, никогда!»

Прибежал запыхавшийся Максик Гуревич. В другой день Юлька удивилась бы, что он не на остановке «Университет», но сегодня она в скафандре и даже не заметила, как Максик прошёлся глазами по ней и Листовскому и глаза были то ли злые, то ли обиженные.

Пришёл Володька, невыспавшийся, сердитый. Пришли Портнягин и Тарас Сега, близнецы Миша и Лёша Дёмины, и даже Ганеев. Все они останавливались от Юльки чуть в стороне. Вроде бы и не заметно, а чувствуется. «Неужели никто из девчонок не придёт? Как я одна среди пацанов пойду?» Юльке было то холодно, то жарко. Никогда в жизни она ещё не была одна «в мужском обществе», это было странно, непривычно, она чувствовала себя неуклюжей и глупой. И больше всего ей хотелось развернуться и уйти домой. Но это было бы ещё глупее.

– Ну что? – сказал Листовский, посмотрев на часы. – Контрольные полчаса прошли. Пойдёмте.

Мальчишки стали вскидывать рюкзаки на плечи, поправлять лямки, Юльке ничего другого не оставалось, как тоже вскинуть рюкзак и топать за одноклассниками. Никто, кажется, на неё и внимания не обратил.

Шли запутанными улочками, потом мимо огородов, полей, мальчишки говорили, что идут на «своё место», оглядывались на Юльку, когда она отставала, а Максик Гуревич подбегал, тянул: «Вай, Озарёнок!» – цокал языком, и каждый раз Юльке делалось не по себе.

Одно время он шёл рядом с Юлькой особенно долго и вдруг спросил своим ломким голосом:

– Юль, а Юль, а тебе кто из мальчиков нравится? – вопрос был совершенно издевательским. – Нет, ну правда, ну скажи! Я серьёзно спрашиваю! Ведь нравится?

– Отстань, Максик, – попросила его по-человечески Юлька. Ссориться совсем не хотелось.

– Да ладно, скажи! А он в нашей школе учится? А в классе каком? Может, даже в нашем? Вау, Юлидзе, колись, а? Ну кто тебе нравится, серьёзно?

– Да ты, ты, Максик, без ума от тебя!

Максик взвизгнул:

– Вай! Все слышали? Тёма, слышал? Я ей нравлюсь!

– Макс, ну чего ты опять выделываешься? – добродушно отозвался Артём.