не явится ко мне, то его, рано или поздно поймают, и увезут в Горно-Алтайск, а там за убийство своего, ой как, спросят. Ему после этого, если жить останется, наша зона раем на земле покажется…

— Какое убийство⁈ Он на Алтае все время со мной был!

— Да-да, конечно. То есть, когда меня убивали, вы рядом с Игорем прятались?

— Да это все не так было!

— Знаете, Оксана, моим глазам свидетелей не надо, и я вам доказывать ничего не собираюсь. Вы просто Игорю передайте, что если хочет жить, пусть лучше мне сдастся…

Оксана не выдержала, зарыдала и убежала в спальню, за ней, окатив меня, полным презрением взглядом, как будто это я кого-то там убил, побежала Ольга, а я, прихватив альбом с фотографиями, покинул квартиру, оставив на столе копию протокола обыска.

— Паша! — к сожалению, лифт не успел сомкнуть створки дверей и мне пришлось вернутся на лестничную площадку.

— Почему ты меня бросил⁈ Что я тебе сделала? — как актриса трагического жанра, Ольга играла вполне на уровне самодеятельного театра «Правобережный».

— Я тебя не бросал, просто в тюрьме сидел. — я ответил, практически, правду.

— Где⁈ — на этот раз Ольга не играла, а была реально удивлена.

— В Горно-Алтайске, в тюрьме, поэтому не мог тебя забрать с базы отдыха.

— И за что ты сидел?

— За убийство гражданина Колюжного. — опять ответил я истинную правду.

— Ну и дурак! И не звони мне! — услышал я, к своему облегчению, прежде чем дверь квартиры Оксаны, с грохотом, захлопнулась.

На следующее утро.

— Павел Николаевич! Это Валентина…- из телефонной трубки раздался трагический шепот моего юриста: — Вас директор срочно вызывает. Он очень злой.

— Привет Валя. Не знаешь, в чем проблема?

— Не знаю. Я у него была, у него какие-то бумаги на столе лежали, но я не рассмотрела.

Валентина, при всех ее достоинствах, была крайне пуглива, особенно, когда изволило гневаться начальство.

— Если в ближайшее время позвонит Григорий Андреевич, скажи, что я приеду в течении получаса. — я начал одеваться, все-таки с завода я получал в разы больше, чем платило мне государство, а последний раз, под грозные очи генерального директора, я появлялся неделю назад.

До завода я успел добраться за обещанные полчаса, и даже в начальственный кабинет был допущен сразу, без маринования в приемной.

— Добрый день, Елена Анатольевна. — отвесил я учтивый поклон главному бухгалтеру завода, что глядела на меня сочувственно из-под модных, затемненных очков с узкими стеклами.

— Здравствуйте, Григорий Андреевич, вызывали?

— Павел, а где ты столько дней был?

— На Алтае, на базе отдыха… — честно ответил я, ведь чистую правду говорить легко и приятно…

— То есть ты там, на Алтае, отдыхаешь…

— Разоблачил банду автоугонщиков, причем они в меня стреляли… — я потыкал в дырку рукава куртки, которую так и не удосужился залатать: — В результате, один труп, несколько машин нашли. Ну и так, по мелочи… Но, как освободился, то сразу к вам!

— Кхм…- как автомобилист и любитель джипов, генеральный не мог оставаться равнодушным к теме борьбы краж автотранспорта, поэтому подготовленная выволочка осталась не высказана. Но, генеральный не был бы генеральным, если бы не мог быстро перестроится.

— То, что ты там кого-то поймал, ты, Павел Николаевич, безусловно, молодец. Но вот подскажи нам, как у нас дела с дебиторской задолженностью? Что с этим все делается? — в мою сторону, по поверхности столешницы, заскользила толстая стопка списков должников.

В глубине души я заржал, как конь — не ту тему поднял генеральный директор если хотел прижать меня к ногтю.

— Что с дебиторской задолженностью? — я равнодушно пожал плечами: — Определенная работа проведена. Претензии всем должникам направлены. К моему удивлению, штук пять даже свои долги закрыли.

Главный бухгалтер молча кивнула головой, подтверждая мои слова, и я продолжил:

— Исковые заявления по списку прошлого месяца подготовлены, все в компьютере. Проблема только в одном — в уплате государственной пошлины.

— Лена, что с пошлиной? — директор бросил сердитый взгляд на главбуха, но я ее опередил:

— У нас счета арестованы, а другое юридическое лицо не может заплатить за вас, запрещено это…

— И что теперь делать? — директор ударил тяжелой ладонью по списку должников, так, что опрокинулся стакан с ручками на его столе: — Все похерить теперь, что ли?

— Да нет, херить нельзя, тем более, что у многих трехлетний срок заканчивается исковой давности, надо торопится.

— Что ты предлагаешь?

— Я могу попробовать заплатить как физическое лицо, представитель по доверенности, через Сбербанк, но только мне нужна наличка.

— Сколько?

— Ну, примерно пять процентов от суммы иска, в среднем. Плюс-минус. Там сложная таблица…

— Лена, ты слышала?

— Наличка в кассе будет дней через десять, не раньше. — отрезала главный бухгалтер: — И давить на меня бесполезно.

— Это долго. — я помотал головой, мысленно срывая с головы шапку и ударяя ей оземь: — Ладно, я оплачу, сам, но, только через десять дней вы мне эти квитанции закрываете, в первую очередь, и никаких вариантов, типа многодетных, инвалидов и прочих, иначе я вам доверять больше не буду.

— Я тебе обещаю, что получишь деньги в первую очередь. — решив вопрос, директор даже расслабился и повеселел.

— Ну, тогда я пошел. — я дошел до входной двери, после чего резко обернулся и погрозил пальцем главному бухгалтеру, вроде бы в шутку: — И, Елена Анатольевна, вариант, что до меня не могли дозвонится я не приемлю, сразу говорю.

Так как не все сторонники независимого профсоюза забрали свои бумаги у судебных исполнителей и все счета завода были под арестом, появление в кассе