сдерживаюсь, чтобы не крикнуть вслед, что мог и сам позвонить, раз заждался. Выдохнув, сбрасываю с ног босоножки и плетусь на кухню, чтобы разгрузить пакет и заняться тем, на что сама же и подписалась.

Я хочу быть хорошей. Той, кем Андрей будет гордиться, кем будет хвастаться, кого будет любить. Но с каждым днем на моих розовых очках трещат стекла, и я боюсь того момента, когда стекла лопнут, показав, насколько серым и жестоким может быть мир. Я заигралась в ложь. Я обманываю всех, и прежде всего себя.

– Собирайся. Через час поедем в бар. Булат позвал нас, – доносится голос Андрея из другой комнаты, и я лишь чудом не роняю тарелку.

Булат. Как же я могла забыть?! Неужели он рассказал о нашей встрече Андрею, но то, что тот ничего больше не говорит, вселяет в меня надежду. Почему-то именно о том, что я видела Булата сегодня, я не хочу признаваться даже себе. Андрею не стоит знать, что его лучший друг подвозил меня после учебы. Лишние вопросы никогда не доводят до добра.

Глава 9

Вздрагиваю, когда перед моим носом хлопает дверь. Андрей ушел, даже не попрощавшись, и не сказав во сколько вернется. Как бы я ни хотела пойти с ним, все же не могу позволить себе такой роскоши накануне экзаменов. Я должна сосредоточиться на учебе, если хочу достичь чего-то большего, чем мне пророчила собственная мать. Поэтому выключив кастрюльку, в которой закипала вода, я обвожу взглядом кухню и качаю головой. Домашний уют явно не создан для Андрея, или он для уюта. Я вновь ловлю себя на мысли, какие мы все-таки разные, и на глазах наворачиваются слезы.

Отправляюсь в комнату, чтобы провести остаток вечера за учебой, полируя до блеска знания, которые и так прочно сидят в моей голове. Но чем больше я сижу за учебниками и конспектами, тем тревожнее мне становится. А если что-то пойдет не так? Нет, не в учебе. В своих знаниях я уверена, лишь бы нервы не сдали. Я волнуюсь из-за Андрея. Если он решит, что мы не пара? Но разве еще пару дней назад я сама также не рассуждала, намереваясь взять тайм-аут? Мысль, что меня бросят, страшит, как и то, что мне придется вернуться в мир, от которого я так старательно пыталась сбежать.

Тряхнув головой, я гоню прочь панику и вновь вчитываюсь в расплывающиеся перед глазами строчки, как неожиданно тишину квартиры наполняет громкий хлопок. Я подпрыгиваю на месте и резко оборачиваюсь, хаотично пытаясь сообразить, что же произошло несколько секунд назад. Бегу на звук и застаю немую картину. В коридоре, повиснув на плече друга, болтается Андрей. Он пьян в стельку.

Мажу взглядом по стене и нахожу часы. Оказывается, уже далеко за полночь. Вновь перевожу взгляд на двух закадычных друзей, отчаянно желая, чтобы мне все померещилось, и на месте Булата был хоть кто другой, но не он. Но нет, на меня смотрят черные глаза Булата.

– Давай помогу, – шепчу, приближаясь к ним. Я должна взять себя в руки и не думать о Булате.

– Не нужно, – чеканит он, подхватывая друга и волоча того в соседнюю комнату. Андрей что-то бормочет, но он настолько пьян, что не разобрать ни слова.

Рассматривая их спины, я ловлю себя на мысли, что слишком часто видела подобное. Дома. С отцом. Когда того волочили его собутыльники или мама, которой я всегда приходила на помощь, потому что тащить взрослого мужика такая себе задача для двух хрупких женщин. И чаще всего отец отсыпался в коридоре, где мы его бросали, если не могли дотащить до комнаты.

Булат справляется с задачей намного лучше, чем это смогла бы сделать я. Поэтому застыв в дверях, лишь наблюдаю, как он укладывает своего друга на кровать, стаскивает с его ног ботинки и, выпрямившись, уже смотрит на меня.

– Извини, – шепчу я и немедленно подбегаю, чтобы забрать обувь.

Горечь заполняет рот. Я смотрю на дорогую обувь жениха и вспоминаю, как стаскивала с ног отца резиновые калоши или дерматиновые сапоги, в зависимости от погоды, которая была за окном в день его очередной попойки, и чувствую, как к горлу подступает тошнотворный комок.

И это моя сказка?

Что же пошло не так?!

Выскакиваю из комнаты, бросаю ботинки на пол у двери и ухожу на кухню, чтобы влить в себя полный стакан воды, пытаясь унять разбушевавшийся желудок. Со стуком возвращаю стакан на стол и вздрагиваю, потому что нутром чувствую, что на меня смотрят. И делать это может лишь один человек, которого я меньше всего хочу видеть сейчас.

– Спасибо, что привез его. Дальше я сама, – с трудом собрав волю в кулак, оборачиваюсь и смотрю на Булата.

Он медленно кивает.

– И как часто он так напивается? – интересуется Булат, заставляя меня плотно сжать челюсти.

– Редко.

Я лгу. Лучше бы Андрея привез кто-нибудь другой. Потому что врать Булату я не хочу, но приходится. Как и врать себе. Но как долго это продлится?

– За несколько дней я вижу Андрея таким пьяным уже второй раз, – произносит Булат и входит на кухню.

Я едва не отскакиваю, когда он останавливается рядом со мной. Берет пустой стакан у графина и наливает себе воды. Делает несколько глотков, и я засматриваюсь на его горло, как путник, потерявшийся в пустыне и грезящий о воде, хотя несколько секунд назад сама влила в себя стакан воды. Но в горле пересыхает, стоит Булату задать новый вопрос:

– И давно он опять так часто напивается?

Его вопрос ошарашивает меня.

Я пожимаю плечами. Булат качает головой.

– Я приеду утром, поговорю с ним.

Он собирается уходить, а меня что-то дергает изнутри, как веревка кукловода.

– Подожди.

Булат замирает и оборачивается.

– Спасибо… Спасибо, что привез его, – шепчу, поборов внутреннюю дрожь. – Мы немного поругались. Возможно, поэтому он перебрал.

Мои оправдания звучат слишком глупо, и даже я это понимаю. Булат вовсе не верит моим словам.

– Не нужно брать вину на себя, – выдыхает он и, подняв руку, запускает пальцы в короткие черные волосы. – До завтра.

Ком из слез подступает к горлу, и я торопливо сглатываю.

– Я провожу, – промолвив, следую за ним. Булат останавливается около двери и оглядывается.

– Позвони, если что-то случится.

Я не знаю, что может произойти, о чем вообще говорит Булат, но обещаю, что обязательно это сделаю. Он открывает дверь и выходит за порог. Прикасаюсь к двери и хочу убедиться, что Булат просто уйдет. Но он вновь