— Делай вид, будто у тебя все в полном порядке, — посоветовал Джуффин. — Ты удивишься, когда поймешь, насколько это эффективный метод. После того как сумеешь обмануть сам себя, тебе вообще все на свете станет по плечу. Впрочем, ладно. Сегодня можешь просто отправляться домой, толку от тебя сейчас все равно немного. А завтра, как проснешься, начинай заниматься собой. Сразу же, не откладывая до вечера, ясно? Не хотелось бы отправлять тебя в бессрочный отпуск по причине полной непригодности к работе.

Тут я содрогнулся и понял, что о неведомых неприятностях можно больше не тревожиться. Теоретических рассуждений шефа насчет бессрочного отпуска было вполне достаточно, чтобы полчаса рыдать, биясь башкой о дверной косяк, а после грохнуться в продолжительный обморок. Но я устоял перед искушением.

Сей неприятный, в сущности, разговор оказал на меня чрезвычайно благотворное воздействие. Следующие несколько дней своей жизни я посвятил почти исключительно дыхательным упражнениям; охотно взявшийся меня опекать сэр Шурф Лонли-Локли, впрочем, не питал особых иллюзий на мой счет. Говорил, дескать, знаю я тебя, ты за все берешься с энтузиазмом, которого хватает максимум на дюжину дней. А тут желательно хотя бы лет сорок над собой работать.

Он был совершенно прав, тем не менее дюжины дней вполне хватило, чтобы вернуть на место мою съехавшую было крышу. На людей я больше не кидался — по крайней мере, на тех, кем действительно дорожил. Страхи все еще имели надо мной власть, но не большую, чем в те времена, когда в моей груди покоился невидимый предохранитель. Ни действовать, ни даже спокойно спать они не мешали — вот и ладно. Мрачные мысли и скверные предчувствия приходили и уходили, раздосадованные моим невниманием, — чего ж еще?

Настоящие неприятности начались в тот самый момент, когда я окончательно уверовал в свое исцеление. То есть делать дыхательные упражнения еще не перестал, но начал подумывать, что сэр Шурф, во-первых, зануда, во-вторых — исключительный зануда, а в-третьих, совершенно исключительный зануда. По крайней мере, он совершенно напрасно требует от меня столь полной самоотдачи. Получаса занятий в день вполне достаточно человеку, с которым все настолько в порядке. Ну и пропустить денек-другой — вовсе не такая большая трагедия, как кажется моему лучшему другу. У меня хватило ума не делиться с ним этими бесценными мыслями, но лишь потому, что я знал, с кем имею дело. Поглядит строго, вздохнет: «Ну я же говорил» — и пропишет мне три дополнительных занятия, дабы избавить от крамольных идей. Поэтому я благоразумно помалкивал.

Впрочем, результаты наших общих усилий действительно казались мне фантастическими. Люди и домашние животные от меня больше не шарахались, а шеф не заводил лирических разговоров о грядущем бессрочном отпуске. Мне снова нравилось в полном одиночестве гулять по ночному городу, а пустой коридор Управления Полного Порядка казался самым уютным помещением в мире. Я даже на Темную Сторону Ехо разок смотался — не по делу, а на досуге, ради собственного удовольствия, ну и проверить заодно, так ли все со мной хорошо, как кажется. Оказалось, даже лучше. Много лучше.

Тот, кто хоть немного повисел над пропастью, способен испытать настоящее блаженство от самой обычной прогулки по твердой земле — по крайней мере, поначалу. Вот я и блаженствовал несколько дней кряду, с утра до вечера. Вернее, с полудня до рассвета — от ночных дежурств меня, ясное дело, никто не освобождал. И хвала Магистрам.

Впрочем, мой смятенный разум не желал вот так просто утихомириваться и нашел лазейку. Ясно какую: снилась мне в те дни по большей части всякая пакость. Не настоящие кошмары — тут я бы сразу насторожился, а просто разная беспокойная чепуха. Драки, погони, пьяные Магистры, Смертные шары, бурные скандалы и стрельба — из рогаток бабум и пулеметов «максим» попеременно. Меня такие сновидения даже забавляли, не хуже, чем приключенческое кино. Поводов для тревоги, казалось мне, не было, тем более что просыпался я на удивление свежий и бодрый, а вовсе не с тяжелой головой и ватными ногами, как можно было бы подумать. Словно бы драки да скандалы содержали какой-то таинственный витамин, позарез необходимый моему организму, и тот твердо вознамерился получать свою ежедневную дозу — не наяву, так во сне.

Однажды за обедом я поделился своими соображениями с Шурфом, и он, к моему величайшему удивлению, сразу со мной согласился.

— В тебе столько беспокойства и так мало дисциплины, что я удивляюсь, как ты до сих пор жив, при твоем-то могуществе, — сказал он. — По моим расчетам, тебе давным-давно пора бы взорваться, а это, мягко говоря, не в моих интересах. Вероятно, сумбурные сновидения действительно помогают тебе выпустить пар. Что ж, не так плохо — при условии, что это действительно пустые сны. Ты, кстати, в этом уверен?

— Совершенно! — искренне сказал я. — Сам посуди: вчера мне снилось, что за мной гоняется генерал Бубута, причем во сне он был моим родным братом и мы повздорили из-за наследства. В конце концов я спрятался от него в «Джубатыкском фонтане»,[9]но вместо того чтобы спокойно отсидеться, затеял ссору с хозяином, стал кричать, что его паршивой забегаловке нет места в таком прекрасном городе, как Ехо, метнул Смертный шар, причем не кончиками пальцев, как обычно, а просто из кармана вытащил пригоршню слипшихся леденцов и Смертных шаров, вперемешку, и — бац! — спалил этот притон. Проснулся с чувством выполненного гражданского долга, между прочим. Если уж эта чушь не пустой сон, то… Ты чего так на меня смотришь?

— Для начала успокойся, пожалуйста.

Шурф говорил тихо и ласково, как санитар из Приюта Безумных. Я сразу почувствовал себя умирающим и было запаниковал. Потом устыдился, вдохнул, выдохнул и — не то чтобы действительно успокоился, но по крайней мере, усидел на стуле, в обморок не грохнулся, не вскочил и не убежал прочь, хрипло выкрикивая древние заклинания.

— А теперь, — так же мягко продолжил мой друг и мучитель, — скажи мне, пожалуйста, ты сегодня не читал утренний выпуск «Королевского голоса»?

— Нет, не читал, — ласково, в тон ему, ответствовал я. — Кроме того, сегодня я не читал «Суету Ехо», все восемь томов Энциклопедии Мира, полное собрание сочинений поэтов эпохи Халы Махуна Мохнатого, «Маятник вечности», свод философских комментариев к Кодексу Хрембера, и это, поверь мне, далеко не полный список. Я могу составить для тебя перечень всех газет и книг, которые не удосужился прочесть сегодня. Но на работу уйдет несколько тысяч лет. Это ничего?

— Я тронут твоим великодушным предложением, — совершенно серьезно сказал Шурф. — Но такой список мне не нужен, так что не трудись. А про «Королевский голос» я спрашивал вот почему… — Он взял с соседнего стола забытую кем-то газету, открыл ее на предпоследней странице и протянул мне.