Вопль удался на славу. Сторож с удовольствием отметил, что в доме завозились и что-то тяжелое упало на пол. Все еще улыбаясь в усы, он поднял колотушку и со всего размаха нанес по двери отработанный годами удар.

И в этот момент дверь распахнулась. Возникший на пороге толстяк немедленно получил колотушкой в лоб и улетел в темноту прихожей. Однако на его месте возник другой толстяк. Он сурово посмотрел на сторожа, не говоря ни слова, отнял у него колотушку и вежливо спросил:

– В Хохломабаде все спокойно?

– Ага! – глупо улыбнулся сторож.

– А будет еще спокойней! – мрачно сказал толстяк и обрушил дубинку на голову сторожа. Затем сгреб его поперек туловища и забросил в соседний огород, где им немедленно занялись ошалевшие от скуки собаки.

– Али, сюда вали! – крикнул толстяк, обернувшись назад.

– Ага, Вали, сейчас валю! – В доме снова что-то обрушилось и упало.

Толстяк по имени Вали вовремя посторонился. Из двери, сердито жужжа и прищелкивая, выкатился толстяк Али и, подпрыгнув, как мячик, вскочил на ноги.

– Ну что ты там еще натворил? – спросил Вали, краем глаза заглядывая внутрь, хотя рассмотреть что-либо в полумраке комнаты было невозможно. Тем более что из дверного проема, вслед за толстяком, выпорхнуло облачко известковой пыли.

Али потер сначала лоб, потом макушку и весело рассмеялся.

– Ничего особенного. Кажется, балку своротил!

– Ладно. Вернемся, поправим. И в темпе, в темпе! А то халиф ждет.

Не сговариваясь, толстяки присели, упершись пальцами в булыжную мостовую.

– На старт! Внимание! Марш! – скомандовал Вали, и толстяки со скоростью профессиональных спринтеров понеслись по улице, ведущей к дворцу халифа.

Дворец халифа был построен с размахом и видами на будущее. Предполагалось, что со временем он станет центром мира. Однако время шло, центр мира постоянно перемещался, но почему-то в Хохломабад не заглядывал. Огромные комнаты и залы дворца постоянно пустовали, в некоторых помещениях с комфортом обосновались привидения и упыри, а люди туда не смели даже и носа сунуть. Только однажды биварский посол заблудился и вместо приемной попал в другое крыло здания, где с шутками и прибаутками был распит на троих бомжеватыми шайтанами.

Во всем дворце халиф занимал пятнадцать комнат, включая гарем. Но и здесь не обошлось без кровососов. Свирепые кумарские клопы, сердито стуча лапами, бегали по потолку и время от времени пикировали на халифа, но тут же попадали в мягкий шелковый плен. Потому что потолки на этот случай были затянуты драгоценной кхитайской материей.

Мустафа Омар ибн Фундук, халиф Хохломабадский, возлежал на пуховой перине под шелковым балдахином. Халиф предавался послеобеденной медитации. Чтобы медитация была полноценной, чернокожий невольник курил кальян и выдыхал кумар в сторону светлейшего правителя. Два других невольника неторопливо работали опахалами. Один подгонял кумар к халифу, другой прогонял отработанный кумар прочь.

Прямо напротив халифа знойная танцовщица исполняла танец живота. Живот был выдающийся, все остальное тоже. Для усиления эффекта танцовщица оделась весьма легко: нитка жемчуга на шее и серьги в ушах. Присутствующие на медитации особо доверенные лица при виде страстно извивающейся красотки то багровели, то бледнели и, не вынимая рук из карманов, жадно сглатывали слюну.

На губах халифа застыла странная улыбка. Одна половина его рта изображала сладострастие, другая, под действием кумара, – томную негу забытья. В этот момент одному из клопов все же удалось прорвать лапами шелковый балдахин. Клоп зажмурился от счастья, сиганул вниз, на белую шею халифа и мгновенно слился с ним в кишечно-полостном экстазе.

Почувствовав недоброе, халиф забеспокоился, зачесался и вдруг заорал как резаный:

– Карау-ул! Сосу-ут!

Отталкивая друг друга, невольники бросились на помощь светлейшему. Тут же образовалась куча-мала, поднялся невообразимый гвалт, в воздухе замелькали кулаки. Писк халифа стал прерывистым и вдруг смолк на самой высокой ноте. В этот момент начальник дворцовой стражи Ага Мемнон влетел в покои, размахивая саблей. Но тут клопа оторвали, невольники отпали от венценосного тела, отдышались и преданно уставились на своего хозяина. Под глазом правителя медленно растекался фиолетовый фингал.

– Мемнон Ага! – захныкал халиф. – Как это понимать? Кто у нас начальник стражи, я или ты?

– Я, ваше величество! – рявкнул Ага Мемнон, и с такой преданностью махнул саблей, что едва не снес светлейшему голову. Халиф вовремя зарылся в подушки, выставив оттуда только большой горбатый нос.

– Тогда почему в моем дворце творится такое безобразие? – требовательно захныкал халиф. – Если ты даже с клопами справиться не способен, что уж говорить о настоящих врагах!

Мемнон Ага мгновенно раскаялся, зарыдал, попытался утереться саблей, срезал себе половину бороды и зарыдал еще громче. Великий визирь Бахтияр-паша сначала разгневался на грозного вояку, но не выдержал, проникся сочувствием и заревел едва ли не громче. Через минуту вся приемная рыдала в голос. Расчувствовавшиеся вельможи во главе с халифом горестно обнимались, лили скупые мужские слезы и вытирали их полами роскошных халатов. Но громче всех рыдала танцовщица. Министр культуры Усман Бородюк заволновался, подошел к красотке и обнял ее сразу за все мягкие места.

– Яка гарна дивчина, и уся в слезах! А пидэмо, дытятко, я тэбэ успокою!

– Пидэмо! – прорыдала танцовщица, и они ушли в соседний закуток.

Когда Али и Вали подбежали к дворцу, в нем уже царили мир и благолепие. Помаргивая подбитым глазом, халиф ибн Фундук воздел царственную руку и громко произнес:

– Всем – халвы!

Вельможи зашушукались, стали заранее облизываться и закатывать глаза. Однако халвы не последовало.

– Всем халвы! – повторил халиф уже далеко не так уверенно. Но ответом снова была тишина. Только откуда-то издалека доносилось тонкое слабое поскуливание и посапывание.

– Разрешите навести порядок, ваше величество! – рявкнул Мемнон Ага, воинственно шевеля усами и подрагивая саблей.

– Иди, друг мой! – женственно отмахнулся халиф и обессиленно упал на подушки.

В этот-то момент Вали и Али вбежали в приемную. Вельможи, умудренные опытом, мгновенно расступились, образовав коридор.

– Чистокумарские богатыри Али и Вали! – гаркнул глашатай. Твердо чеканя шаг, богатыри подошли к трону.

– Мы, ваше сиятельное величество, – отчеканили братья, – прибыли по вашему приказанию. Готовы рвать, метать и наводить порядок!

– Вперед, мои верные богатыри! – не выдержал халиф. – На кухню! Нашему величеству кушать не даю-ут!

– Будет исполнено! – хором ответили богатыри и промаршировали туда же, куда минуту назад скрылся Мемнон Ага. На этот раз ждать не пришлось. Послышалась барабанная дробь ударов, чей-то тоскливый вой, кто-то пролетел через всю приемную и ласточкой выпорхнул в окно. Али и Вали вернулись с чувством исполненного долга и хлопнули в ладоши.