— Это правда?

— Скажи, Дрю все еще поддерживает отношения с Брайтоном и его людьми?

Задавая вопрос, граф неожиданно почувствовал неловкость. Ему пришло в голову, что жена, пусть и любящая жизненные блага, может не одобрять отношений ее мужа с контрабандистами.

Его тревога была недолгой. Сюзи засмеялась.

— Мне иногда кажется, что я все еще держу гостиницу — так часто Бочка Гарри и Рябой Дик ночуют в Клоузе. А почему ты спрашиваешь?

— Мне бы хотелось выяснить, что они знают о картежнике, который называет себя Девинтером. Он среднего роста, коренастый, светлые каштановые волосы. — Подумав, Коннор добавил еще несколько характерных деталей внешности. — И еще у него весьма характерный акцент — парень немного грассирует. До недавнего времени он мог работать на противоположном берегу канала — может быть, в Антверпене или Амстердаме.

— Мы с Дрю завтра возвращаемся домой, так что я смогу прислать тебе ответ через несколько дней. — Сюзи больше не улыбалась, храня полную серьезность. — Какие нужны подробности?

Граф задумался.

— Хороший вопрос. Мне будет полезна любая информация о том, на кого он работал в прошлом. Но намного важнее узнать, кто в последние недели прибегал к его услугам.

Теперь задумалась Сюзи. Воздух был наполнен пронзительными звуками скрипок.

— Хочешь сказать, что кто-то попытался устроить неприятности в «Волчьем логове»?

— Он не только попытался, — нехотя признался Коннор. — Он обчистил меня до нитки. Причем не просто выиграл все, что у меня было, но еще и сумел проникнуть в мой рабочий кабинет и вынес все из сейфа.

Глаза Сюзи изумленно расширились.

— Кто же его нанял?

— Ну, об этом можно только гадать. — Взгляд графа медленно скользил по залу. — Вероятно, кто-то считает, что зубы старого пса затупились, поскольку слишком давно не использовались.

Неожиданно что-то привлекло внимание графа, и он внимательно вгляделся в угол, где стояли кадки с пальмами и сидели пожилые женщины. На мгновение задержав дыхание, он сдавленно выругался: несмотря на тусклое освещение и развесистые пальмовые листья, бледный профиль и копну пшеничного цвета кудряшек не узнать было невозможно.

— Ад и проклятие!

— Новые проблемы? — с тревогой спросила Сюзи.

— Еще какие, — последовал мрачный ответ. — Тот, кто назвал удачу дамой, был потрясающим идиотом.

Желая уединиться хотя бы на несколько минут, Алекса затравленно оглянулась и поспешила прочь из зала. Пройдя мимо дамской комнаты, она свернула в темный коридор, чувствуя, что больше ни секунды не может находиться в переполненном зале среди шелков, запахов, музыки и смеха, прижала ладони к щекам, горевшим от унижения. Она была здесь чужой. Она была другой.

Увидев впереди французские двери, Алекса ускорила шаг и выскользнула в сад. Маленькая терраса была пустой и темной. Ее освещала только полная луна.

Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, Алекса подавила рвущиеся из груди рыдания. «Ох, да прекрати ты себя жалеть», — приказала она себе. А чего, собственно, она ждала? Хотела ослепить лондонского джентльмена своей красотой и блестящим интеллектом?

Ха! Криво усмехнувшись, она смахнула с ресниц неизвестно откуда взявшиеся слезы. Кто она такая? По сравнению с великолепно отполированными бриллиантами общества всего лишь кусок необработанной грубой породы. Кварца, например. Вообразить, что…

Хлопнула дверь, и раздался возглас удивления.

Алекса резко повернулась.

— Извините, я знаю, что не должна быть здесь одна, но…

Она замолчала, увидев, кто вышел на террасу.

— Это вы! — прорычал Волкодав. — Похоже, вы намеренно стремитесь именно туда, где вам не следует находиться.

Легкий ветерок пошевелил его волосы, а от раскачивающихся побегов плюща по лицу побежали причудливой формы тени. Он выглядел жестоким. Грозным.

Алекса вздернула подбородок: она не позволит себя запугать.

— Мне необходимо подышать свежим воздухом, и садовая терраса вполне респектабельное место, где я могу находиться. — Она демонстративно оглянулась по сторонам. — Или вы рассчитывали здесь быстро перепихнуться с одной из подружек?

Губы графа сжались в тонкую линию.

— Вы позволяете себе весьма фривольные шуточки, леди Алекса. Острый язычок может довести вас до беды.

— Уже доводил, — призналась Алекса, — и не однажды. Если помните, вы меня поцеловали.

— Я целовал многих женщин, — сообщил граф.

— И хотите сказать, что я оказалась незапоминающейся?

Его глаза блеснули.

— А вы как думаете?

Алекса почувствовала, как краска заливает ее лицо, и разозлилась на саму себя. Нечего задавать глупые вопросы. Идиотка. Конечно, он не запомнил, как целовал неуклюжую деревенскую мисс. Что же касается ее воспоминаний об этом…

— Забыли, и слава Богу, — усмехнулась Алекса. Во всяком случае, она рассчитывала, что ее гримасу можно принять за усмешку. — Я тоже выбросила из памяти этот неприятный момент. Сделав паузу, она мстительно добавила. — Это было нетрудно.

— Да? — Темные брови графа слегка приподнялись. — А мне показалось, что вы уделили самое пристальное внимание новому опыту.

— Вы себе грубо льстите, сэр. Ваши поцелуи, как и вы сами, довольно быстро забылись.

— Забылись, — задумчиво повторил он.

— Полностью, — заверила собеседника Алекса.

— Тогда, возможно, вам необходимо напоминание?

Алекса от удивления открыла рот.

— Вы не посмеете!

— Я предупреждал вас, что острый язычок не доведет вас до добра. Вы сказали именно то, что ни в коем случае нельзя говорить известному распутнику.

Нет. Алекса, как завороженная, не могла отвести глаз от насмешливого изгиба его порочных губ. «Не смей думать о его горячих, сохранивших вкус бренди, чувственных губах. Не смей думать о его гибком, отлично тренированном теле».

— Нет… — запинаясь, начала она.

Но было слишком поздно. Нагло ухмыльнувшись, Волкодав схватил ее за плечи и привлек к себе. А потом его сладострастные губы впились в ее рот, и Алексу бросило в жар. Огонь охватил ее от корней волос до кончиков пальцев на ногах, вызывая странные неповторимые ощущения. На этот раз его поцелуй был медленным, мягким. Он всосал и слегка прикусил ее нижнюю губу, одновременно поглаживая подушечками пальцев шею. Издав тихий стон удовольствия, Алекса разжала губы, впустив в рот его язык. Ощущение оказалось невероятно чувственным. Сердце затрепетало, колени грозили вот- вот подогнуться.

Алекса плохо понимала, что с ней происходит. Дыхание Волкодава приятно касалось щек, и в этом нежном трепете слышался очень тихий шепот.