Новых сведений было слишком много. У Ханны закружилась голова от обилия подробностей, от сложной схемы, от множества правил чуть ли не для каждого действия. Девочка больше не могла сдерживаться.

— Мистер Марстон, не хочу вас перебивать… Надеюсь, что я не нарушаю никакое правило. — Мистер Марстон наклонил голову и внимательно посмотрел на неё. — Но… всё это означает, что вы меня берёте?

— Да, берём. Именно так. Но прежде чем вы согласитесь вступить в нашу семью, стать гражданкой нашего маленького государства, вы должны уяснить себе законы, по которым живёт это государство. Ваше место вот здесь, — он постучал указкой по прямоугольничку со словом «Судомойка» в самом низу схемы. Над ним было не меньше десятка других. — У всех этих должностей есть свои права, обязанности и привилегии. Например, Сюзи, следующая над вами, будет надзирать за тем, как вы чистите овощи. Верно, миссис Блетчли.

— Верно, сэр.

Мистер Марстон встал.

— Работать будет тяжело. Но вы научитесь гордиться своим трудом, какую бы низкую должность вы ни занимали. — Он указал на схему. — Ничто не приносит такой радости и такого удовлетворения, как сознание того, что хорошо выполняешь свою работу. Вот в чём смысл службы. Мы отправим Вилли с тележкой за вашими вещами.

— У меня нет вещей, сэр. Только одна сумка. Я сама могу её забрать.

— Хорошо. Возвращайтесь через два часа. Хоули приезжают завтра. Их пароход причалил в Нью-Йорке два дня назад, они прибудут поездом в четверг в пять часов пять минут. Нам предстоит многое сделать за ближайшие… — Мистер Марстон вытащил из жилетного кармана часы на цепочке и открыл крышку. — Да, как я и говорил: нам предстоит многое сделать в ближайшие тридцать один час и тридцать пять минут!

Ханна многого не понимала и многому удивлялась в первые дни службы в доме номер восемнадцать по Луисбург-сквер. А одно из самых удивительных и непонятных событий произошло в первый же вечер.

— Скорей! Скорей! Едут! Нужно их встретить в вестибюле! — воскликнула Флорри, вбегая в судомойню из кухни.

Ханна в замешательстве посмотрела на неё. Неужели Хоули возвращаются раньше времени? — Возьми уксус и шерстяные тряпки. Третья полка слева. А я наберу воды в ведро. Встретимся в вестибюле, — сказала Флорри и убежала.

«Кто же это едет? — удивилась Ханна. — И почему, ради всего святого, их нужно встречать с уксусом и тряпками для полировки?» Ведь не придётся же им с Флорри протирать уксусом хозяев или гостей.

Через пять минут девочка вышла в вестибюль, повесив тряпки на плечо.

— А кто едет, Флорри? — спросила она.

— Вазы, — коротко ответила Флорри.

Парадная дверь была открыта настежь, несмотря на то что снаружи моросил дождик. Ханна увидела, что мистер Марстон стоит навытяжку на ступеньках, пока по тротуару медленно подъезжает повозка, запряжённая двумя тощими лошадьми. Флорри встала за спиной у мистера Марстона, под крышей.

— Мистер Марстон, я всё время забываю, как эти вазы называются, по-японски-то?

— Вазы Кираяси, по имени мастера Кираяси из города Киото.

— И их везут из самой Японии? — поинтересовалась Ханна.

— Нет, только из Парижа, — ответила Флорри. — Хоули всегда берут их с собой, когда путешествуют. Верно, мистер Марстон?

— Совершенно верно. Эти вазы в шестнадцатый раз пересекли Атлантический океан. — Дворецкий развернулся к шести слугам, собравшимся в вестибюле. — Хорошо. Надо освободить путь для грузчиков. Мисс Ортон, вы готовы следить за углами? Вилли и Джонсон с инструментами на месте? Стремянки поставили? Чистящие средства наготове, Флорри?

— Да, сэр!

Мисс Ортон шагнула к Ханне. У экономки было худое узкое лицо. Казалось, что её нос немного наморщен, словно она постоянно принюхивается, не появится ли в воздухе посторонний запах грязи. Вид у неё был такой, подумала Ханна, как будто она каждый день оттирает кожу самыми едкими чистящими средствами, а потом нежится в ванне с раствором отбеливателя. Худобой и цветом лица мисс Ортон напоминала берёзовую ветку без коры. Волосы она гладко зачёсывала и собирала в тугой пучок на макушке. Жилистая шея торчала из накрахмаленного чёрного воротника словно связка хвороста.

Когда мисс Ортон заговорила, Ханне пришло в голову, что рот у неё похож на туго затянутый шнурком кошелёк.

— Вазы по прибытии мы чистим особым способом. Я вам объясню, и вы посмотрите, как это будет делать Флорри. Сначала мы стираем с них пыль метелками из перьев. Надеюсь, высоты не боитесь, милочка? Хорошо держите равновесие? Если нет, скажите сразу. Мы поручим это дело кому-нибудь ещё. Это чрезвычайно важно. Ничто, повторяю, ничто не должно угрожать вазам, ни в коем случае. Это гордость семьи Хоули и самая ценная вещь в доме.

— Ясно, мэм. Я не боюсь высоты.

— Хорошо. Давайте отойдём и понаблюдаем за прибытием.

Слуги притихли, когда по ступенькам поднялись восьмеро грузчиков с двумя длинными ящиками — по четверо на каждый. Через щели между досками Ханна разглядела что-то продолговатое, обёрнутое дерюгой.

Мистер Марстон занял позицию у самого входа в вестибюль и медленно пошёл спиной вперёд, держа руки высоко над головой.

— Ровнее, ровнее. Слева осторожнее. Сейчас будет резкий поворот. Через вестибюль, по правую руку останется утренняя гостиная, салон будет по левую.

— Так здорово! — прошептала Флорри. — Вазы приехали! Значит, хозяева и правда возвращаются. — Ханна посмотрела на других слуг. У всех блестели глаза, а лица, несмотря на пасмурный день, светились радостью, чуть ли не экстазом. Девочка решила, что причина во взглядах мистера Марстона на службу. Она припомнила, как подрагивал голос дворецкого, когда он говорил об удовлетворении, которое приносит хорошо выполненная работа. «Вот в чём смысл службы», — сказал тогда он.

Миссис Блетчли негромко вздохнула:

— Ну, теперь всё опять как надо.

Ханна задумалась, будет ли она когда-нибудь испытывать такие же чувства. Способна ли она разделить гордость, которой проникнут каждый из слуг, наблюдающих за странным ритуалом, похоже, необыкновенно важным для этого дома? «Они живут ради этого дома, — подумала девочка. — У них нет иной жизни». Но может ли она отказаться от любой другой жизни ради этого? Как-то раз Ханна шла мимо лавки, которая находилась неподалёку от Дома юных странниц, и увидела на витрине корабль в бутылке. Это её потрясло. Как можно было закупорить в бутылку судно, океан, ветер, надувающий паруса? Ей показалось, что кораблю не хватает воздуха, и он задыхается.

— Идёмте со мной, девочки, — велела мисс Ортон. — Пока вазы вынимают из ящиков, я объясню Ханне, как за ними ухаживать. — Ханна и Флорри пошли в салон следом за мисс Ортон. Оба ящика лежали на паркете, а Джонсон — плотник и разнорабочий дома номер восемнадцать — вместе со своим помощником Вилли вытаскивали из них гвозди. Они в два счёта вынули вазы и унесли ящики и солому. Потом слуги почтительно отступили, а мистер Марстон достал длинные ножницы и, красиво взмахнув ими, двинулся к завёрнутым в дерюгу вазам, которые лежали на сверкающем полу словно два мертвеца в саванах. Дворецкий обошёл их раз, другой.