Они переглянулись, два сомнительных молодых человека, которые увидели во мне пожилого испанца с седеющими волосами и испещрённым жёлтыми пятнами лицом.

Один из них сказал:

— Я думал, что все в мире знают о Джоне Хардвике.

— Я много путешествовал в течение последних нескольких лет, — объяснил я. — И не читал прессу.

— Ну, Хардвик — американец, самый богатый человек в мире, — ответил он. — Его состояние, говорят, исчисляется миллиардами, и он живёт в Нью-Йорке так, словно это столица невидимой империи. Двадцать лет назад, во время Мировой Войны, он был всего лишь безвестным молодым клерком из американской глубинки. Внезапно он начал проявлять удивительную дальновидность и смекалку в области финансов и быстро пошёл вверх, пока на сегодняшний день не стал настоящим правителем половины мира.

— И кроме того, — добавил другой, — он муж, пожалуй, самой красивой женщины в мире.

У меня перехватило дыхание.

— Жена Джона Хардвика красива?

— Чрезвычайно, — сказал он мне. — Он женился на ней вскоре после того, как начал своё восхождение к власти.

Когда они ушли, я сидел за столиком в кафе и напряжённо думал. Могли ли этот Джон Хардвик и его жена быть Карнатом и Этейн?

Это казалось более чем возможным. За последние двадцать лет, с тех пор как я потерял своего верного Стэна в воюющем Лондоне, я не нашёл никаких следов ни одного из предателей. Я ожесточённо искал их по всей Европе, в то время как моё тело становилось всё старше и старше, а силы покидали меня. Душевная агония охватила меня, когда я увидел, как, лишая меня законной мести, неумолимо приближается смерть, которую я так долго обманывал.

Вполне может быть, что Карнат и Этейн бежали в Америку и там, используя свою накопленную за тысячелетия мудрость, добились власти и богатства, пока я тщетно искал их в Старом Свете. Если же я отправлюсь туда и не найду их там, потерянное время может оказаться роковым.

Я порывисто встал и решил отправиться в путь, чтобы поставить свою месть на карту вероятности того, что Джон Хардвик — это Карнат.

Два дня спустя я был на борту огромного лайнера, направлявшегося из Марселя в Нью-Йорк, к моей последней надежде на месть и искупление перед смертью.

На широких носовых палубах мерцали фонари и звучала ритмичная музыка оркестра, а счастливые юноши и девушки танцевали. Вернувшись в темноту кормы, я стоял у поручня и с болью в сердце глядел вниз, на чёрные, стремительные воды. Далеко внизу, в полумраке, иле и слизи, лежали обломки мраморных плит, выстилавших землю, Хранителем которой я, Улиос, был. Все эти медленно текущие годы они покоились там в тишине и темноте, а их единственным жильцом был ползающий по ним кальмар.

Молодой человек и девушка, разгорячённые танцем, подошли и перегнулись через перила в темноте рядом со мной.

— Знаешь, говорят, что под этими самыми морями, по которым мы плывём, лежит легендарная Атлантида, — сказал он ей.

— Там, внизу, есть город — как чудесно! — воскликнула она. — Есть ли доля правды этой в легенде?

— Конечно, нет, это просто красивая сказка, — снисходительно ответил он. — Люди верили в неё, но теперь они знают, что такого города никогда не существовало.

Атлантида, Атлантида, увидит ли мир когда-нибудь снова такой, как ты, город безупречной белой красоты на берегу тёмно-синего моря? Будут ли когда-нибудь гордые мужчины и красивые женщины ходить по земле так, как ходили по твоим зелёным улицам в дни твоей славы?

Парень и девушка ушли, чтобы снова потанцевать, а я остался смотреть вниз, на стремительные чёрные воды.

Вероломные предатели, бросившие мою любимую землю на погибель под эти воды, всё ещё были живы, всё ещё упивались своим злом. Я молился, чтобы мне был дарован этот последний шанс на месть и искупление вины.

Когда я добрался до Нью-Йорка, мои надежды угасли. Джон Хардвик и его жена, которые, как я надеялся, были Карнатом и Этейн, оказались почти совершенно недоступны. Их дом представлял собой огромный пентхаус, похожий на замок, расположенный на вершине колоссального небоскрёба. Когда они пребывали в нём, вооружённая охрана наблюдала за каждым входом. Даже самолётам было запрещено пролетать над ним. Когда Джон Хардвик или его жена выходили из него, их машину охраняла дюжина переодетых телохранителей в машинах сопровождения. Офисы миллиардера в нижнем Нью-Йорке охранялись столь же тщательно.

В течение нескольких недель я не мог даже рассмотреть их лиц. Но я не отчаивался, ибо всё это убеждало меня в том, что они принимают такие меры предосторожности, потому что сильно боятся чего-то или кого-то. И если это были Карнат и Этейн, то они боялись меня, Улиоса!

Наконец-то я мельком увидел их, когда однажды они выходили из своего огромного лимузина. При первом взгляде на квадратное, жёсткое лицо и блестящие глаза Джона Хардвика, при первом взгляде на безупречные черты лица женщины и её загадочный взгляд я понял, что это Карнат и Этейн.

Сердце моё возликовало от благодарностей судьбе. Но всё же я был как никогда далёк от мести. Как я, одинокий, слабый, стареющий мужчина, мог надеяться получить доступ к этой всемогущей паре?

Я строил план за планом, но каждый раз отбрасывал их. Казалось, не было никакой возможности пробраться мимо охранников, которые всегда защищали их. Затем у меня, наконец, созрел план, который был довольно ненадёжным, но я решил рискнуть всем.

Проникнуть в пентхаус Джона Хардвика, когда он или его жена находились там, было невозможно. Но я счёл возможным проникнуть туда во время их отсутствия. В кабинете миллиардера я быстро и тайно сделал то, что запланировал. Затем я ушёл так, чтобы меня никто не увидел.

Той ночью я снова подошёл к дверям этой высоченной твердыни. Там уже находились Джон Хардвик и его жена, а вокруг стояла охрана, которая сразу же остановила меня. В ответ на их вопросы я написал на карточке единственное слово «Улиос» и отправил её миллиардеру.

Через несколько минут тот, кто принял карточку, вернулся. Джон Хардвик приказал привести меня. Сначала они обыскали меня на предмет оружия, очень тщательно, так чтобы исключить малейший шанс того, что я пронесу с собой хоть что-нибудь. Затем они провели меня в апартаменты.

Джон Хардвик сидел с женщиной в кабинете, окна которого выходили на мигающие огни Нью-Йорка. Он взял со стола тяжёлый пистолет и, спокойно направив его мне в голову, приказал охранникам удалиться.

И вот, оставшись с ними наедине, я, седой, худой старик, стоял