шкурами, а не тканью. Хват, у них был, конечно, не как у меня, а кулачный. В общем, вышло что-то похожее на щиты каких-то африканских дикарей, которые я еще в своем мире видел в какой-то документалке. Кирас, правда, почти ни у кого не было. Но мы решили, что с такими щитами этот доспех не имеет первостепенной важности. Потом, со временем оденем ребят.

Вместо мак и дубин у черных были копья. Потому что новичка легче всего обучить «управлению» именно таким оружием. Нет! Для индивидуального боя и копье требует долгого обучения. Но толпой-то! Встань плотнее и тычь врага!

В общем, понятно, к чему всё дело шло: большие щиты, длинные копья… К фаланге, конечно. Плотный строй, стена щитов и простые поступательно-возвратные движения острыми копьями. Тут главное умелое маневрирование толпой, понимание команд и чувство локтя. Я выдавил из себя все, что знал о строевой подготовке, вывалил это на Хвоста и велел творчески развивать. Параллельно черные упражнялись в работе с пращой: хотелось, чтобы они и на дистанции могли вести бой.

Думаю, это мое войско раза в два сильнее того, что воевало под Излучным. А уж по организации — раз в пять лучше. И учения это показали. Мои командиры думали, хитрили. Воины действовали организованно, правда, дозоры черных в отрыве от начальства подвели: не подумали, не проявили нужной инициативы. А некоторые еще и струсили…

— Черный Хвост! Не помнишь, как звать паренька твоего, что в дозоре в бега бросился?

— Да уж помню, — скривился мой друг, будто зуб прихватило. — Аскуатла. Наши его Слепышом прозвали: ничего не видит дальше сотни шагов. Я его даже праще не тренирую.

«Ну и воин, — хмыкнул я. — Близорукий трусишка!»

— Можешь его позвать?

Муравей-Аскуатла подошел быстро: щит (для него здоровенный!) на спине, копьем, как посохом опирается. Раскосые глаза его были более узки, чем раньше, скулы опухли. А ведь после боя у него синяков не было! Неужели свои отделали?

— Готов служить, владыка! — громко выкрикнул он, глядя в землю, и подстроился под мой шаг.

— Ты с Крыла в воинстве или здесь нанялся?

— Здесь. Поллуны уже тебе служу. Змею клялся.

Клятву Змею новобранцы обоих воинств приносили не сразу, а только после того, как командиры решили, что новички достойны. Значит, Муравей вначале себя нормально показал. А вот на учениях подвел.

— Что ж, ты побежал-то в дозоре? Это же свои были! Война была ненастоящая — нечего было бояться.

Аскуатла сбился с шага.

— Я не струсил, — глухо ответил он.

— Тогда почему побежал?

Юный воин угрюмо молчал шага три.

— Владыка, я совершил ошибку. Но я не струсил, — помолчал еще немного и, наконец, поднял глаза. — Владыка… Позволь приобщиться к твоей мудрости?

Эк завернул!

— Э… Ну… Приобщись!

— Что делать, если ты знаешь, что командир отдает неправильный приказ? Можно ли не подчиняться?

— Тут не так всё просто… Приказу подчиняться важно. Очень важно. Но главная задача воина — не приказ исполнить, а врага победить. Иногда и впрямь приказ может быть необдуманным или ситуация уже изменилась, и надо иначе действовать. Тут, конечно, разумнее не следовать приказу. Но с другой стороны: а если ошибается не командир, а ты? Уверен ли ты? Примешь быстрое решение — и только хуже сделаешь.

— Вот и я не мог решить…

— А что было не так с приказом?

Однако, Аскуатла быстро закрылся и снова опустил глаза. Знакомое молчание! Особенно, для такого юного возраста: не буду наговаривать на своих. Не по-пацански. Не по-рыцарски. Меня даже любопытство распирать стало: что же там, в дозоре случилось? Но этот точно не расскажет. Особенно, сейчас.

— А ты уверен в своей правоте?

Скупой кивок.

— Тогда вот тебе еще моей мудрости: не сдавайся! Терпи и не сдавайся! Но и злость на товарищей не копи. Понял!

На этот раз Муравей кивнул менее уверенно.

— Иди к своей пятерке.

Я вернулся к Черному Хвосту.

— Негоже, когда воины избивают своих. Вы должны быть, как братья, должны доверять друг другу. Иначе в бою можно удар не от врага получить, а от своего же.

— И трусу доверять? — Хвост был категорически не в духе, вон, даже со мной начал спорить.

— Кто испугался один раз — еще не трус. Мы все боимся, но можем победить свои страхи. Трус тот, кто навсегда остается в плену у страха.

Предводитель черных шел молча, почти также долго, как недавно Муравей.

— Я поговорю с воинами, владыка… Да и начал Аскуатла очень неплохо… Я был очень удивлен его поступку.

Пора заканчивать с бесплатными сеансами психотерапии. Я не на работе, в конце концов! Напротив: я намерен в скором времени отдохнуть в своей новой постели, которую, наконец, сделали по моему заказу! Настоящую, удобную кровать! С матрасом и подушками (не пуховыми, увы!)!

Но до постели было еще прилично топать. Мы свернули на север и шли в аккурат между основным «жилмассивом» Излучного и Сухотьем. Последнее выглядело просто ужасно: и так редкая поросль вырублена и частично выжжена. Всюду — особенно, поближе к ручью — гарь и копоть — черные таки получили свою землю. А южнее — две огромные полусферы печей для обжига керамики.

Это были две задачи, которые я выполнил первым делом, еще до отъезда из Излучного. Собрал местных и приказал построить большие печи прямо возле основного выхода пласта глины. Потому что вскоре мне понадобится очень много кирпичей! Излучинцы долго не понимали, чего я от них хочу. Но я уже видел местные печи и понял, как их усовершенствовать. Нет нужды жечь дрова и держать керамику в одной камере. На крепких основаниях нужно сделать поддон с отверстиями — своеобразную решетку из обожженной глины. Внизу разводим огонь, на поддон выкладываем изделия. И жар ровнее и изделия не коптятся. Вокруг верхней камеры делаются сужающиеся стенки: невысокий купол с дыркой посередине. В дырку залезает человек и укладывает на решетку просушенные изделия (пока это будут кирпичи, а потом и кое-что другое можно). Дырка закладывается пластинами из обожженной глины — и айда обжигать! За раз можно сотню кирпичей сделать. Если бы печи не остывали целые сутки — можно кирпичи промышленными объемами гнать.

А потом я собрал черных. Специально вывел их на Сухотье, и объяснил, что скоро здесь будет цветущий сад. Конечно, привирал. Черные, глядя на полумертвую землю, поначалу хмурились, но постепенно их раскосые глаза округлялись от моих речей. Как не поверить любимцу Великого Золотого Змея, победителю коварного Носача и тэ дэ. Я же водил руками, показывал, как поднимается