— Это был любимый суп Хенрика, — заметила тетя Ида.

— Ну, значит, у этого Хенрика был очень плохой вкус, — заявил Сэмюэль.

Тетя Ида нагнулась над столом:

— Никогда не говори так о дяде Хенрике. Слышишь?

Ее голос был немногим громче шепота, но в нем прозвучала внезапная тихая злость, напоминающая кошачье шипение. Однако Сэмюэля взволновал не столько ее голос, сколько выражение лица. В ее глазах было столько боли, что в первый раз с тех пор, как они приехали, Сэмюэлю стало стыдно за свою грубость.

Ему захотелось сказать: «Простите меня», но он почему-то не смог выдавить из себя этих слов. Однако стыд отразился на его лице, потому что тетя Ида удовлетворенно кивнула и приступила к своему супу.

Повисла неловкая тишина, которая прерывалась только скулением Ибсена.

— Ох, Ибсен, что с тобой? — спросила тетя Ида.

Ибсен смотрел в окно, вытянув нос в сторону леса. Сэмюэль взглянул на пса и подумал, что в нем есть что-то странное, но не смог решить что именно.

Тетя Ида проигнорировала Ибсена и вернулась к своему супу.

— Ну, — сказала она, — когда мы доедим суп, я объясню фам обоим правила. Ведь вы же не сможете следовать правилам, не узнав сначала, в чем они заключаются. Согласны?

Марта кивнула. Сэмюэль не шевельнулся. Он не хотел выслушивать правила. Почему он должен делать так, как говорит тетя? В конце концов, никто никогда не делал так, как говорил он. Даже когда то, что он говорил, было вопросом жизни и смерти — как, например, его попытка остановить родителей перед тем, как на машину упало бревно.

— Правила ставят все на свои места, — сказала тетя Ида. — И мы с фами тоже должны оставаться в определенных местах. Для нашей же пользы.

Сэмюэль взглянул на ее кофту, застегнутую до самого верха, и понял, что именно представляет собой тетя Ида. Она была человеком, застегнутым до самого верха. Он задумался над тем, что же заставляло все ее невидимые пуговки держаться на своем месте.

— Итак, — сказала тетя Ида. — Поскольку вы доели суп, теперь пришло время фыслушать правила.

Сэмюэль собрался было возразить, но посмотрел на сестру и увидел, что она внимательно слушает тетю. «Может быть, Марте интересно, — подумал он. — Может быть, она хочет узнать правила». Поэтому Сэмюэль решил молчать и без возражений выслушал весь список тетиных правил с первого пункта по десятый.

1) Никогда не ходите на чердак.

2) Не говорите ничего плохого о дяде Хенрике, потому что его здесь нет и он не может постоять за себя.

3) Снимайте обувь у входной двери.

4) Никогда не кормите Ибсена в промежутках между едой, даже если он будет выпрашивать.

5) Съедайте все за завтраком, обедом и ужином. Однажды вам могут понадобиться все ваши силы.

6) Всегда спрашивайте у меня разрешение, прежде чем выйти на улицу.

7) Никогда не выходите на улицу после того, как стемнеет.

8) Если начинает темнеть, когда вы уже снаружи, возвращайтесь домой как можно скорее.

9) Никогда, ни при каких обстоятельствах, не ходите в лес.

10) Никогда не оспаривайте ни одно из правил. Особенно правило номер девять.

За окнами было темно.

Сэмюэль и Марта никогда не видели темноты, подобной этой. В Англии ночная тьма всегда смягчалась далекими уличными огнями. Но здесь, вблизи дремучего леса, за несколько миль от ближайшей деревни, темнота была такой густой, что почти имела собственный вес. Можно было почувствовать, как она давит снаружи на окна, как будто дом схвачен лапой какого-нибудь гиганта.

Сэмюэль заметил, как что-то отразилось в стекле, и обернулся.

— Что это? — спросил он. Он указывал на странный свет, светивший в лицо тете Иде.

— Это специальная лампа, — тихо ответила она. — Лампа счастья. Она помогает мне не грустить слишком сильно, когда за окном становится темно.

Сэмюэль взглянул на сестру и задумался, не может ли лампа помочь и ей.

— А можно Марте попробовать? — спросил он.

— Если она захочет. Марта, ты не хочешь воспользоваться моей лампой счастья?

Марта посмотрела на трубки, испускавшие ультрафиолетовый свет, и отрицательно покачала головой.

Тетя Ида, отвернувшись от лампы, улыбнулась Марте.

— Ты как хюльдры, — заметила она, грустно улыбнувшись. Но на ее лице вдруг отразилось замешательство, словно она не собиралась произносить это вслух.

— Что такое хюльдры? — спросил Сэмюэль от лица Марты.

Тетя Ида надолго замолчала, глядя в темноту через щель в занавесках. «Возможно, не помешало бы рассказать им о хюльдрах, — подумала она. — Просто на случай, если что-то случится».

— Хюльдры — это существа, которые, как говорят, боятся света, — сказала она наконец, изменяя угол наклона лампы. Она старалась изобразить хюльдр менее опасными, чем они были на самом деле — так, словно они были просто выдумкой из детской сказки, а не существами, живущими в лесу возле ее дома. — Если на них попадает солнечный свет, их плоть испаряется. Они жифут в своем собственном подземном мире и выходят наферх только по ночам. Они зафидуют людям, которым не нужно проводить свои дни в темноте. «Хюльдр» по-норвежски означает «внизу». Хюльдры предположительно ростом с нас, но они очень мерзкие. У них есть хвост, их глаза очень странные, кожа серая, а тело костлявое. Говорят, что они заманивают людей и других существ в лофушки и заключают их в подземные тюрьмы.

Она внезапно замолкла, вспомнив о хюльдрах, которых, по словам Оскара, видел Старый Тор.

Сэмюэль подумал о кошмарах, которые он иногда видел, и о чудовищах с серой кожей, хвостами и широко расставленными глазами. Но это были всего лишь кошмары. Он знал, что они нереальны.

— А вы верите в хюльдр? — спросил Сэмюэль.

Тетя Ида пожевала ртом, как будто пробуя этот вопрос на вкус. А потом сказала:

— Я ферю, что на свете существует больше вещей, чем нам известно.

«Она сумасшедшая, — подумал Сэмюэль. — Абсолютно чокнутая».

Его мама, конечно, верила в знаки зодиака, но она, по крайней мере, не верила в хвостатых существ, живущих в подземном мире. Это все лампа безумия: она посылает безумные идеи в тетин мозг.

Позже, уже лежа в кровати, Сэмюэль сказал Марте:

— Я ненавижу это место.

Марта ничего не ответила.

— И я ненавижу ее. Я ненавижу ее волосатый подбородок, и ее суп из Рудольфа, и то, что у нее нет телевизора, и ее пуговки, и ее правила.

Марта по-прежнему ничего не отвечала.