в Рыбинск... И не факт, что получится карточку забрать, если мать ещё и паспорт спрятала. Надо бы попросить Андрея ещё раз сходить к этому загадочному Виктору – он как заранее знал, что случится, когда она вернётся домой. Поинтересоваться насчёт матери, ибо сколько она, оказывается, про неё не знает. Всё потом. Пока же Василиса холодно уточнила:

– Кормить меня будешь? Или вдобавок назначишь наказание голодом? К слову, мне тогда куда-то надо идти жаловаться? Или перейти на одноразовое питание в школьной столовой? Ты у нас теперь мать-одиночка, бесплатный обед мне положен.

Мать заиграла желваками, но путь к холодильнику освободила. А потом вообще вышла из кухни.

Наутро Андрей встретил Василису почти на том же месте на краю двора, где они расстались вчера. Пожал руку и объяснил:

– Глебу я вчера популярно всё объяснил, – парень сжал ладонь в кулак и разжал. – Нет, пока без мордобоя, но с обещанием, если он своих прилипал не прижмёт – поправлю ему ориентацию. Он божился, что сегодня же им всё и сам объяснит. Но пока я сам не увижу, как этим четырём альтернативно влюблённым мозги прополощут, мне спокойней будет, если ты от дома до школы дойдёшь…

– В составе охраняемого конвоя, – расхохоталась Василиса. – Всё равно меня посадили под домашний арест. А это браслет-трекер, – она показала руку и вздохнула. – Без суда и следствия, следит за каждым чихом. Шаг вправо-влево считается побегом, прыжок на месте попытка улететь. Тогда как в школу придём, чур, не удивляться и не спорить. Кое-что хочу сделать, пусть подавятся. Лады?

– Тебе это слово не идёт. Больно ты правильная. Надо говорить «хорошо».

– От тебя дурных манер буду набираться.

– Лады, – рассмеялся Андрей.

Класс встретил друзей молчанием и оторопелыми взглядами: сразу после гардероба Василиса взяла парня под руку, так они вместе и дошли. Василиса села на заднюю парту по соседству с Андреем и подмигнула воздыхательницам Глеба. Андрей сумел удержать на лице спокойно-улыбчивое выражение, хотя и он был удивлён – пусть это заметила одна сидевшая рядом Василиса. Репутация в школе у Андрея не очень приличная? Зато он уже доказал, что друг настоящий. А уж выражение лица Ларисы Демидовны, когда она вошла провести классный час и увидела, где и с кем теперь сидит новенькая, стало достойной наградой за то поганое «знакомство с товарищами», которое учительница первого сентября устроила Василисе.

– Твоей матери, как пить дать, нажалуется, – шепнул Андрей. – У неё не зря прозвище «крыска Лариска».

– А плевать. Всё, что можно, мать у меня уже отобрала вчера. Теперь мне нечего терять, кроме своих цепей.

********

Просить Андрея проводить её после уроков обратно до дома Василиса не стала: у парня и свои дела есть. Хотя пока шла, всё время успокаивала себя, что она готова защищаться, сердце же бешено подпрыгивало от каждой тени и резкого звука. А вдруг Глеб не успел девчонок предупредить или те не послушаются? Дома выяснилось, что утренняя шутка насчёт «лишили всего» оказалось правдой. Симка на телефоне была оформлена на маму, и лимит интернета она, конечно же, не пополнила. На свой компьютер мама поставила пароль, с ноутбуком дочери поступила просто – уходя, оставила включённым, а зарядку забрала с собой. Помаявшись с час и сделав уроки не только на завтра, но и всё, что вообще задано, Василиса достала мольберт, краски и лист акварельной бумаги. Библиотека почти целиком осталась у отца, и рисование оставалось единственным занятием. К тому же создавать картины ей всегда нравилось и, по словам учителей в художественной школе, получалось у Василисы отлично. Сделать несколько набросков. Подарить сначала Андрею, ему будет приятно. А потом намекнуть, что хорошо бы «отблагодарить» и Виктора. Преподнести ему парочку рисунков – вот и будет повод наведаться, поговорить насчёт прошлого.

Девушка поставила мольберт возле окна и решила для начала изобразить дворовый пейзаж. Точнее, тот кусок их «коробки», который просматривался из окна. Руки, управляемые краешком сознания, работали как бы сами по себе. Разводили краски, смачивали кисточки и укладывали мазки. Голову до отказа забили мысли, что же ей делать и как выстраивать отношения с мамой? Минимум год, пока Василиса не окончит школу, не поступит в университет и не уедет отсюда в Ярославль или в Москву, им придётся сосуществовать вместе. Лишь когда всё было закончено, пришлось грустные размышления отложить в сторону. Чтобы ещё влажный лист переложить на стол и не смазать рисунок, необходимо делать это аккуратно и внимательно.

– Ни хрена себе!

На листе был изображён вовсе не двор. Василиса внимательно посмотрела за окно – вдруг она чего-то пропустила? Но нет, там на жухлом пожелтевшем газоне играли в футбол мальчишки, в стороне резвилась стайка девочек лет десяти, а в песочнице, пользуясь последним скромным теплом осени, под присмотром мам возились малыши. На рисунке под небом, выцветшим от зноя, извивами охристых и жёлтых линий застыли раскалённые пески. В зените горело злое жгучее солнце, вдалеке у горизонта темнели скалы и загадкой чернели наполовину занесённые песком непонятные развалины. Василиса аж передёрнула плечами, до того удалась картина, стараясь ворваться в прохладу квартиры огнедышащим валом.

Гадая, как у неё это получилось, девушка аккуратно принялась снимать бумагу с мольберта. Стоило рисунку оказаться в руках, и комната пропала! Теперь Василиса стояла посреди огромной диспетчерской. Ничем иным зал с рядом кресел перед пультами и большими видеоэкранами быть не мог. Сейчас зал пустовал, ни одно кресло не занято. Девушка пошевелила ногой и с удивлением обнаружила, что она «ощущает» себя в двух местах сразу. Жёсткий ботинок, под подошвой мягко легонько проминалась губчатая резина покрытия пола – и одновременно голые ступни ощущали ворс паласа у себя в комнате. Пол чуть-чуть проминался под ботинком, девушка могла потрогать и ощутить холодный пластик любого предмета. Стоило сделать с десяток шагов, как стало ясно, что если в диспетчерской Василиса