Андрей заулыбался, и Василиса поняла, что угадала правильно. А ещё, кажется, сообразила, чем парень её привлекает. Он на удивление в любой компании умел подбирать нужные слова и быть своим. Что среди тех куривший парней вчера у подъезда, что во время попойки на «вписке», что сегодня с ней – стоило быть честной, девочкой из семьи обеспеченной и с рождения не имевшей проблем. А уж от встречи с «улицей» и обычной жизнью её стерегли почище золотого запаса страны.

– Виктор сказал, чтобы я тебя довёл до подъезда.

– Пока я ещё чего не учудила, – Василиса, сама от себя не ожидая, прыснула от смеха. – Тогда пошли, – она посмотрела на часы. – Школу мы оба промотали сегодня… ну и плевать. Скандал мне всё равно гарантирован. Получу за вчера и сегодня сразу. Не обидишься, если не до квартиры, а до двора? Мама точно дома, а окна во двор. Если нас увидят вдвоём…

– Замётано, – расхохотался Андрей. – Меня точно опять пихнут к Анне Геннадьевне. Это наш психолог школьный. Ты не пугайся, она мировая тётка и с пониманием. Пугать и мозги канифолить зазря не будет, – он вздохнул. – Потому и расстраивать её не хочется. Я обещал, что в школе беспокоить её больше не буду.

Оставшись одна, Василиса задрожала, пальцы набрали код домофона с третьего раза. Она медленно вошла в подъезд и также медленно, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялась на третий этаж, достала ключи из кармана и открыла дверь. В квартире было тихо, но радость – матери нет или она спит – не успела разгореться, как сразу погасла. Мама уже стояла на пороге прихожей и зала. Едва дочь вошла и закрыла уличную дверь, мама немедленно сорвалась в крик:

– Ах ты, паршивка! Ты где всю ночь шлялась?! Да ещё после того, как нас опозорила на всю школу и в первый же день. А сегодня вообще не пришла на уроки. И не ври, я уже звонила и спрашивала.

– Да, мам. У меня были обстоятельства. Прекрати, пожалуйста. – Василиса старательно и неторопливо повесила ветровку на плечики, плечики на вешалку, мешок с обувью лёг на полочку.

– Прекратить? Прекратить?! Что прекратить? Ты что мне вчера написала? Ты зачем телефон отключила?

– Я тебе писала, что у меня так сложились обстоятельства, и я задержусь.

– Я всю ночь не спала! Что-то сердце прихватило, – охнула мама.

В зале рядом с дверью на тумбочке лежали какие-то таблетки, уже вынутые из блистера, и стакан воды. Мама демонстративно проглотила одну, залпом выпила воду и посмотрела на дочь. Но то ли слова Виктора ещё продолжали действовать, то ли что-то изменилось в ней самой – на Василису спектакль не подействовал. То есть позавчера она бы испугалась, а сейчас подумала, что сердцем мать никогда не страдала, да и таблетки приготовлены картинно и заранее.

– Ты понимаешь, что своим поведением ты сейчас перечёркиваешь все десять лет прошлой учёбы, золотую медаль. Я столько вложила в тебя сил, чтобы ты выросла образованной, сумела поступить на хорошую специальность... – остальной монолог Василиса пропустила мимо ушей. Хорошо хоть успела ухватить последнюю фразу: – Не ври собственной матери! Немедленно рассказывай!

– А что рассказывать?

– Правду!

– Правду? Хорошо, как скажешь, – в душе вскипело бешенство. – Меня вчера прямо после школы попытались избить одноклассницы, за то, что я приезжая. Потом мы с моим другом пошли в одну компанию, там я лишнего хлебнула пива, проспала всю ночь и сейчас у меня похмелье. Так что будь добра, давай все истерики потом, когда голова не так станет болеть. Расскажешь и про душу, которая у тебя болит, не зря ты витамины пьёшь, – по нервно дёрнувшейся щеке Василиса поняла, что с таблетками попала в цель. – И про золотую медаль занюханной школы, куда ты меня упихала – всё потом. Лучше 6ы я с отцом осталась, чем с тобой. Он бы, по крайней мере, моё состояние понял.

После чего быстро спряталась в своей комнате. Уже захлопнув дверь на защёлку, Василиса подумала, что про отца она ляпнула всё-таки зря. Теперь мама взбесится ещё сильнее. Радовало одно: хотя дверь в комнату дочери была хлипкая, из «картона» – Василиса подозревала, что её специально выбрали именно такую, пусть легко прослушивается насквозь – ломать её мать не станет. Пожалеет денег на ремонт.

Дверь пропускала звуки в обе стороны, и подозрительная тишина за ней настораживала. Василиса сидела сколько могла, но дальше захотелось в туалет и есть… На кухне мама её и поймала. С улыбкой застегнула браслет на руке дочери и торжествующе оповестила:

– Я крайне недовольна твоим поведением. Отныне ты ходишь исключительно на уроки – и всё. Это браслет специально для детей. Он будет сообщать, где ты. И если ты ещё хоть раз попробуешь улизнуть к своим алкашам, буду водить тебя за руку и забирать сама, – Василиса сглотнула: позора в виде «в школу с мамой под ручку» ей точно не пережить. – Также ты лишаешься всех карманных денег. Включая те, которые тебе перечисляет отец.

Мама картинно достала из ящика стола ножницы и банковскую карту, разрезала карточку пополам. Одновременно внимательно смотрела на дочь, как та отреагирует. Василиса надеялась – она ничем себя не выдала, хотя внутри кипела настолько, что готова была мать даже ударить. И эта мысль с чего-то больше не ужасала ни капли. Та смела рыться в её вещах! Ведь карточка лежала отдельно и спрятанная. А счёт оформлен хоть и на имя дочери, но до восемнадцати лет он под управлением отца. И теперь пока до папы дозвонишься, пока он найдёт время заглянуть в банк и заказать новую карту, а та приедет