— Да, он помог тебе, — кивнула Сиенна, тронутая его словами. — Зато ты стал для него сыном, которого у него никогда не было.

— Надеюсь. — Судя по лицу Ника, он уже пожалел о своей излишней откровенности. — Ужин готов.

Еще десять минут назад она бы сказала, что ей вполне достаточно тех двух канапе, что она уже съела, но выпитое вино сделало свое дело: тоска из-за разрыва с женихом немного отступила, сменившись приятным головокружением и острым чувством голода.

Но в середине второй перемены блюд Сиенна вдруг замерла с поднятой вилкой. Легкое опьянение прошло, и горечь с новой силой сдавила ее сердце.

— Ты плохо выглядишь, — заметил внимательно наблюдавший за ней Ник. — Думаю, будет лучше, если сегодня ты переночуешь здесь.

— Нет, я…

— Сначала трансатлантический перелет, потом это миленькое письмо от твоего бывшего жениха и отказ подруги. Тебе не стоит сегодня оставаться одной. Я попрошу приготовить для тебя постель, а завтра утром мы обсудим, что делать дальше.

— Уверена, в этом нет необходимости… Я, наверное, просто слишком много выпила.

— Сомневаюсь, что полбокала вина могли так повлиять на тебя. — Ник устало потер виски. — Сиенна, у меня был очень тяжелый день, поэтому, пожалуйста, прекрати со мной спорить. Ты не поедешь сегодня в отель. Я хочу быть уверен в том, что с тобой все в порядке.

Было бы так просто расслабиться и позволить Нику взять на себя заботу о ней, но Сиенна не была уверена в том, что готова провести ночь в его доме.

— Нет.

— Тогда я свяжусь с твоими родителями и сообщу им о разрыве помолвки.

— Н-не смей! — воскликнула Сиенна, разом утратившая всю свою решимость. — Они столько лет мечтали об этом круизе! Ты ведь не станешь портить им второй медовый месяц?

— Конечно стану, ведь, пока ты в Лондоне, я отвечаю за тебя перед ними.

— Это будет предательством!

— Уверен, что они бы с тобой не согласились и сочли настоящим предательством мое молчание.

В сошедшихся на переносице черных бровях Ника и сжавшихся в тонкую линию губах не было и намека на готовность пойти на компромисс. Сиенна хотела рассмеяться и обратить происходящее в шутку, но из ее груди вырвался лишь жалкий всхлип.

— Собираешься нажаловаться? — пробормотала она, понимая, что подобный вопрос гораздо более уместно прозвучал бы из уст пятилетнего ребенка.

— Если тебе кажется, что я собираюсь сделать именно это, то да, — чуть пожал плечами Ник. — Или ты все же согласишься переночевать здесь?

— Черт с тобой, Ник! Ладно! — выкрикнула она, понимая, что сопротивляться дальше бесполезно.

— Замечательно, — удовлетворенно кивнул он. — Подожди немного, я узнаю, готова ли твоя комната. А ты пока съешь что-нибудь еще. Голодный обморок не лучшая альтернатива слезам.

Сбросив одежду и обнаженной скользнув под прохладное одеяло, Сиенна подумала, что Ник опять оказался прав. Сейчас у нее не было сил не только пытаться хотя бы относительно упорядочить тот хаос, в который превратилась ее жизнь, но и думать об этом.

Может быть, хорошенько выспавшись, она поймет, что делать дальше?

Первую трель, оповещающую о получении сообщения, она проигнорировала, не желая вставать с постели. Но письма продолжали поступать, и в конце концов Сиенна была вынуждена включить свет и найти в лежащей у кровати сумочке мобильный.

Автором всех сообщений оказалась Джемма. Пробежав глазами по первому письму, Сиенна непонимающе сдвинула брови. Ее сестра отчаянно пыталась извиниться за что-то…

Письмо было дочитано до конца, а Сиенна все продолжала недоверчиво смотреть на погасший экран телефона. Джемма и Адриан?

Судя по тексту письма, Джемма была в отчаянии. Она умоляла простить ее за любовь к Адриану, твердила, что много раз пыталась забыть о нем, но ничего не смогла с собой поделать.

Глаза Сиенны оставались сухими, несмотря на мысли, прорвавшей плотину рекой бушевавшие в ее голове. Только-только утихшая боль вновь вгрызлась в ее бедное сердце. Но угнездившаяся на подкорке привычка в первую очередь заботиться о своей слишком впечатлительной и эмоциональной сестричке взяла свое. Даже в такой ситуации Сиенна не могла оставить Джемму в смятении, поэтому она, словно ныряльщик перед прыжком, сделала глубокий, почти болезненный вдох и начала набирать сообщение.

Сиенна потратила больше часа, чтобы сформулировать более или менее связное и беззаботное письмо, призванное убедить Джемму, что с ней все в порядке. Поразмыслив, она включила в него короткий рассказ о том, что сегодня поужинала с Ником и сейчас ночует в его доме.

Выключив свет, Сиенна еще долго лежала без движения, силясь заснуть. Но сон не принес ей покоя. Ей снилось, что она ищет кого-то, продираясь сквозь лесные заросли, зовет, не слыша имени, срывающегося с ее губ, понимая, что если остановится хоть на мгновение, то опоздает, нет, она уже безнадежно опоздала…

— Сиенна! Проснись, Сиенна! Это просто кошмар.

Требовательный голос Ника ворвался в тягучее болото ее сна, разрушая его. Сильные мужские ладони на ее плечах несколько раз встряхнули ее, возвращая в реальность.

Открыв глаза, Сиенна увидела взволнованное лицо Ника всего в нескольких дюймах от ее собственного.

— Все в порядке, — уже мягче сказал он. — Все уже хорошо.

Сиенна попыталась сказать хоть что-то, но из ее груди вырвался лишь сдавленный всхлип. Ночной кошмар стал последним ударом этого долгого тяжелого дня, и она разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.

Ник едва слышно выругался и притянул ее к себе. Он обнимал ее так же, как сегодня днем, безмолвно предлагая свою поддержку, силу, близость, и в этот раз она не стала сдерживаться. Слезы текли бесконечным потоком, унося с собой терзающую душу боль, и постепенно Сиенна начала расслабляться в теплом, надежном кольце его рук.

Медленно, очень медленно пришло пугающее осознание, что в данный момент она всем телом прижимается к обнаженной мужской груди, притом что на ней самой сейчас вообще нет одежды. Она была так близко, что слышала, как бьется сердце Ника. Бьется почти так же быстро, как и ее собственное.

В ее сознании ярким вихрем пронеслись воспоминания об их первой и единственной ночи, во время которой Ник показал ей, что желание может из простого телесного ощущения превратиться в стихию — влекущую за собой, дикую, но одновременно нежную и чувственную.

«Но ты ведь помнишь, что произошло потом?»

Чувствуя свою уязвимость, она попыталась спрятаться за этими горькими воспоминаниями, но, похоже, предательский разум, оглушенный стуком их бьющихся в унисон сердец, утратил способность к рациональному мышлению.

Сиенна знала, что должна отстраниться, но не пошевелилась.

— Я же говорил, что тебе нужно выплакаться, — пробормотал Ник. — Но я должен был догадаться, что ты предпочтешь сделать это, как и все остальное, неожиданно, зато с полной самоотдачей.