Но все это теперь не имеет значения. Она знает, что делает. Она следует за своим сердцем. Что должна была сделать еще тогда, три года назад.

До часовни оставалось всего несколько шагов, когда она увидела его. Сердце подпрыгнуло к горлу да так и застряло там. Он сидел спиной к ней на камне чуть в стороне от двери в часовню с таким видом, словно никак не мог решиться войти. Грудь ее переполнилась нахлынувшими чувствами. Если существует хотя бы малейший шанс, что они могут обрести счастье, она не должна его упустить.

– Магнус. – Даже произнесение его имени пробуждало слишком много эмоций, и слово вырвалось сдавленным вскриком.

Он обернулся и моргнул, словно не был уверен, реальная она или просто привиделась ему. Одеревеневшая челюсть сказала ей, что он в конце концов разобрался и оценил все верно.

– Ты рано. – Сарказм и безразличие его тона расстроили ее. Она вглядывалась в него, ища того мужчину, которого помнила. Но когда-то теплые карамельные глубины его глаз теперь казались жесткими и незнакомыми.

Не обращая внимания на то, что от него так и веяло неприступностью, она сделала маленький шажок к нему.

– Я пришла, чтобы найти тебя.

Он поднялся.

– Для чего? Чтобы перетряхивать старые воспоминания? – Он покачал головой. – Это ни к чему. Возвращайся в замок, Хелен. Там твое место.

В том-то и дело. Ей нигде нет места. И никогда не было. Только с ним она могла бы его обрести.

Хелен искала малейший намек на гнев, малейший признак боли. Но тон его не выдавал никаких эмоций, кроме слабого чувства усталости, которое она слышала в отцовском голосе, когда совершала какое-нибудь «своеволие».

Три года – долгий срок. Возможно, чувства, которые он когда-то питал к ней, прошли. Она вдруг ощутила неуверенность, но решила все-таки не сдаваться. Это же Магнус. Спокойный, невозмутимый Магнус. Он должен понять.

– Я совершила ошибку, – тихо сказала она.

Если она надеялась получить какую-то реакцию на свои слова, то ее ждало разочарование. Сделав глубокий вдох, Хелен продолжила объяснение:

– Мне надо было уйти с тобой. Я хотела, но не могла оставить свою семью. Отец болел и нуждался в моем уходе. Все произошло так быстро. – Она подняла глаза, моля его о понимании. – Я была удивлена… напугана. Ты никогда до этого не говорил о браке. Ты даже почти не целовал меня.

Взгляд его сделался пронзительным, рот сжался в тонкую линию.

– Какой в этом толк, Хелен? Все в прошлом. Тебе незачем оправдываться передо мной. Ты ничего мне не должна.

– Я любила тебя.

Он замер.

– Очевидно, недостаточно. – Этот легкий укол пронзил ей сердце насквозь. Он, в сущности, прав. Она не доверяла своим чувствам. Тогда. Ведь ей было всего восемнадцать. Она не знала, чего хочет. Но теперь знает. Знает сердцем, что он тот мужчина, который предназначен ей самой судьбой. Ей был дарован редкий шанс обрести любовь, а она упустила его.

– Я все еще надеюсь…

– Довольно.

Он преодолел расстояние в несколько шагов между ними и схватил ее за руки. Ощущение его больших ладоней было так непривычно. На миг сердце ее подпрыгнуло в груди, когда она решила, что он вышел из себя. Возможно, его спокойное безразличие оказалось всего лишь игрой? Но, приподнимая ее так, что аж мыски протащились по земле, он полностью владел собой.

– Что бы ты ни собиралась сказать, уже слишком поздно. – Он отпустил ее и сделал шаг назад. – Во имя всего святого, ты же вот-вот выйдешь за человека, который мне как брат.

Этот крошечный намек на эмоции подбодрил ее. Она придвинулась ближе – много ближе – и положила ладонь ему на руку, ощутив прилив надежды, когда мускулы от ее прикосновения дернулись. Заглянув в красивое лицо, которое преследовало ее в сновидениях, она удержала его взгляд.

– И это ничего для тебя не значит? – Она передвинула руку, накрыла его сердце и почувствовала под ладонью его отчетливый стук. – Вот здесь не болит?

Он посмотрел на нее совершенно спокойным, абсолютно непроницаемым взглядом. Хелен искала какого-нибудь знака, который выдал бы его. Ее глаза инстинктивно скользнули к маленькому мускулу под скулой. Но под темной щетиной не было никаких признаков нервного подергивания. Он целиком и полностью владел собой – как всегда.

Магнус осторожно отстранился от ее прикосновения и отодвинул от себя.

– Ты смущаешь нас обоих, Хелен.

Она резко втянула воздух, ощутив, как стыд пронзает ей сердце. Что же она творит?

Он посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я ничего не чувствую.

Потом развернулся на пятках и оставил ее стоять там, глядя, как ее шанс на счастье молча ускользает прочь. И в этот раз она уже не могла обманываться, что он вернется за ней.

Хелен не знала, сколько простояла там, в лесу, окоченевшая, с разбитым сердцем. Конечно, уже слишком поздно. О чем она только думала? К тому времени, когда она вернулась в крепость, женщины пребывали в легкой панике. Белла бросила лишь один взгляд на ее лицо и взяла инициативу в свои руки.

– Ты уверена, что хочешь сделать это? – тихо спросила она.

Хелен тупо смотрела на нее. Нет. Да. Ей все равно. Какая теперь разница?

Должно быть, она кивнула, потому что скоро оказалась облачена в платье, надушена и причесана, с золотой диадемой на голове, вновь шагающая тем же путем, каким шла всего несколько часов назад.

Только один раз она дрогнула. Когда ее брат Уилл, ныне граф Сазерленд, повел ее к тому месту, где ждал жених перед дверью часовни, она окинула взглядом толпу, собравшуюся на церемонию бракосочетания. Там, впереди, рядом с группой других воинов, она увидела его. Магнус стоял к ней спиной. Когда-то знакомая фигура была шире, более мускулистая и куда более грозная, но она узнала бы его повсюду.

Разочарование камнем осело в душе. Его присутствие покончило с остатками имеющихся у нее сомнений. Она для него ничего не значит, это совершенно очевидно.

– Все в порядке, Хелен?

Она заморгала, взглянув на своего старшего брата.

– Ты остановилась, – заметил он.

– Я…

Все в ней кричало: «Остановись, не делай этого».

– Все отлично. – Кеннет подошел к ним сзади. – Иди, сестра, твой жених ждет.

Хотя произнес он это вроде бы мягко, в глазах она прочла предостережение от какого-нибудь «своеволия». Слишком поздно менять решение.

В этом они с Магнусом были единодушны.

Сглотнув горячий ком тоски и сожаления, угнездившийся в легких, Хелен кивнула. Когда братья шагнули вперед, она пошла вместе с ними.

Если она и дрожала, когда брат вкладывал ее руку в руку жениха, она делала все, что полагалось невесте. Словно в трансе стояла она слева от Уильяма – поскольку женщина была создана из левого ребра Адама, – лицом к церковным дверям. По традиции первая часть обряда проводилась снаружи, а заключительная часть благословения внутри церкви, перед алтарем.