Траффорд работал в Изразе – отделе Госбанда, который занимался изучением различий между социальными группами. Говоря точнее, задача этого отдела состояла в том, чтобы устанавливать и регистрировать соотношения между каждым конкретным человеком, каждым из остальных людей и всем, что происходило на свете, сколь бы малозначительными ни казались эти соотношения на первый взгляд.

Как и многим тысячам его коллег, Траффорду было поручено отыскивать новые показатели, на базе которых можно было бы количественно оценивать параллели между различными группами населения. Например, компьютеры Израза уже давным-давно были запрограммированы на автоматический поиск соответствий между группой тех, кто смотрит определенное телешоу, и группой тех, кто предпочитает определенный ионизирующий энергетический напиток с пониженным содержанием солей, но пока еще отсутствовала специальная программа, которая позволила бы выделить группу тех, кто пьет данный энергетический напиток во время просмотра данного телевизионного шоу. Траффорд участвовал в написании таких программ.

Недавно в отделе Траффорда с удивлением обнаружили, что компьютеры Израза не связывают выбор полуфабрикатов с родительскими знаками зодиака, в результате чего то обстоятельство, что индивидуумы, имеющие хотя бы одного родителя-Тельца, в среднем едят лазанью чуть чаще, нежели люди, произведенные на свет двумя Стрельцами, до сих пор оставалось совершенно никому не известным.

Как только удавалось открыть новую связь, возникала необходимость установить ее перекрестные связи со всеми остальными связями. Где, например, любят проводить выходные дети Тельцов, употребляющие в пищу размороженную лазанью? Компьютеры Израза знали ответ и, хотя никому никогда не пришло бы в голову задать этот вопрос, были готовы предоставить нужную информацию по первому требованию.

На последних общенациональных выборах премьер-министр с гордостью заявил, что количество информации, хранящейся в цифровых архивах Госбанда, удваивается почти ежедневно и что количество накопленных фактов, имеющих отношение к каждому отдельному гражданину, давно превысило количество атомов во Вселенной. Оппозиция заметила на это, что приведенная статистика, конечно, обнадеживает, однако делается все равно недостаточно, а то немногое, что все же делается, следовало бы сделать гораздо раньше.

Траффорд трудился в поте лица, сочиняя программу, которая установила бы связь между выбором лака для ногтей и количеством согласных в имени дедушки той, кто его выбирал, когда у него за спиной раздался мужской голос.

– Может, перекусим вместе? Так сказать, спрыснем ребеночка?

Траффорд узнал голос – он принадлежал Кассию, самому старшему из всех служащих на их этаже. Кассию не поручали никакой работы: его наняли только ради того, чтобы ни у кого не нашлось повода упрекнуть правительство в дискриминации по возрастному признаку. От него требовалось лишь сидеть в углу, рядом с женщиной-инвалидом в кресле-каталке, и быть старым. Вообще-то они вовсе не относились к разряду недееспособных. Оба были умными людьми С высокой компьютерной грамотностью, да и вся работа в Госбанде была до примитивности простой и абсолютно бессмысленной, так что скорость ее выполнения не имела никакого значения. Просто ввод данных не входил в круг их обязанностей. У них была только одна обязанность – демонстрировать всеобщее равноправие.

– Перекусим? – отозвался Траффорд без особенного энтузиазма, поскольку раньше никогда не разговаривал с Кассием. – Даже не знаю…

– Или вы не хотите лишний раз отметить это событие, дружище? – спросил Кассий, и Траффорду почудился в его взгляде какой-то скрытый намек. – В конце концов, каждый второй ребенок умирает, не дожив до пяти лет. Так что тут отмечать?

Кассий говорил тихо. Детская смертность была неподходящей темой для досужей болтовни, тем паче в обществе новоиспеченного родителя, и многие другие отцы на месте Траффорда угостили бы Кассия хорошей оплеухой.

– Ладно, – ответил Траффорд, вставая. – Пойдемте.

Он сам не знал, почему согласился пойти – разве что потому, что Кассий высказал вслух его собственные тайные мысли. Каждый второй. Действительно, что тут отмечать? Может, лучше подождать с весельем по крайней мере до тех пор, пока ребенку не исполнится пять лет.

К удивлению Траффорда, Кассий не повел его к ближайшему буфету с гамбургерами, который находился в дальнем конце их офиса. Не остановился он и у другого буфета, рядом с лифтом, и у третьего, в главном вестибюле.

– Надо малость размяться, – громко объяснил Кассий, когда они проходили мимо камер наружного наблюдения у центрального входа. – Старею. Правда, жаловаться грех – как-никак, это моя работа.

В итоге Кассий привел Траффорда в маленькую закусочную на грязной полузатопленной улочке. Если верить вывеске, здесь подавали не гамбургеры, а фалафель.

Траффорд остановился на дощатом настиле перед входом в это сомнительное заведение.

– Вы хотите есть здесь? – спросил он.

– А вы не любите фалафель? – осведомился Кассий.

– Нет… но…

– Вас смущает, что это не «Фалафель-хаус».

Он был совершенно прав. Неприглядная закусочная, перед которой они стояли, явно не входила в могущественную сеть «Фалафель-хаус»; не принадлежала она и чуть менее популярному «конкуренту» этой сети под названием «Фалафель-ланч» (которым на самом деле владел все тот же «Фалафель-хаус»). Это было независимое предприятие, обслуживающее местную бедноту, по преимуществу иммигрантов. Его посещали разве что нелегалы да полицейские. Траффорд знал, чем появление в подобном месте чревато для респектабельного обывателя. Отказываясь демонстрировать солидарность с миллионами своих сограждан, сделавших выбор в пользу «Фалафель-хауса», такой человек проявлял несогласие с мнением народа по поводу того, где лучше есть фалафель. Причина для этого могла быть только одна: он считал себя выше «Фалафель-хауса», брезговал посещать даже «Фалафель-ланч», а всякий, кто имел наглость противопоставлять себя народу, считался высокомерным снобом и должен был понимать, что его могут хорошенько осадить в любой момент.

– Пожалуйста, я угощаю, – сказал Кассий. – Мне очень нравится настоящий фалафель домашнего приготовления.

Удивленный дерзостью своего нового товарища, Траффорд позволил увлечь себя в здание. Первый этаж был залит водой; они поднялись но лестнице на второй и вошли в крохотный зал с тремя столиками, ни за одним из которых не было посетителей. Кассий выбрал место и жестом пригласил Траффорда сесть. Траффорд послушался, предварительно оглядевшись и подвинув свой стул так, чтобы оказаться спиной к камере наблюдения.

– Знаете, – небрежным дружеским тоном произнес Кассий, – я считаю, что если кто-то хочет быть незаметным, ему не стоит стараться быть незаметным.

– Я не… – но Траффорд понимал, что отпираться бесполезно: его маневр был слишком очевиден.

Кассий улыбнулся.

– Уж мы-то в нашем отделе знаем, что практически вся информация, которую собирают власти, так и остается неизученной. Да и как ее можно изучить? Мы все находимся под постоянным наблюдением. Для просмотра всего накопленного материала на каждого отдельного человека понадобился бы свой полицейский, и этому полицейскому некогда было бы даже выкроить часок для сна. Такую информацию подвергают проверке, только если к ней почему-либо привлечено внимание. Следовательно, лучший способ избежать проверки состоит в том, чтобы не привлекать внимания к своей персоне.