– Какая?

– Линять.

– Решили за меня.

– Мне-то что. Жаль, конечно. Ты скрашивал мою жизнь.

– Такого мне еще не говорили.

Марша засмеялась:

– Куда тебя запрягли?

– Подсунули дельце.

– Какое?

– Убийство.

– Вона. Ты ж вроде как с этим завязал.

– Ты знаешь, как оно бывает.

– Не знаю. Энтони полтора года пытался перевестись в убойный отдел Ван-Найса, чтоб не мотаться туда-сюда как оглашенный. Ни фига. Глухо. Поведай, как тебе удалось свинтить, и я твоя вечная должница.

«Твой муж обрезанный?» – чуть не спросил Джейкоб, но сообразил, что для человека с фамилией Сан-Джованни это маловероятно.

– Решили за меня, – повторил он.

– Наверное, мы тебя утомили своей дорожной мелочевкой?

– Я уже по ней истосковался.

– Тогда поскорее там заканчивай и давай обратно к нам.

– Твои слова да богу в уши, – сказал Джейкоб.

Не спеша он вновь осмотрел местность и ничего не нашел.

Какое-то движение на фоне полуденного солнца привлекло его внимание.

Та же птица медленно снижалась, описывая круги к югу.

Ну давай. Покажи, чего ты углядела.

Будто услышав, птица спикировала. Потом выровнялась и перешла в глиссаду.

Она неслась прямо на Джейкоба.

Футах в сорока от земли взмыла и вновь стала наматывать круги. Крупная, блестящая, черная – не хищник. Ворон? Джейкоб сощурился: черт, шустрая, да еще солнце слепит. Нет, все же не ворон – слишком короткие крылья и странно сплющенная тушка.

С минуту птица ярким контуром кружила высоко в небе. Может, все-таки сядет? Но она рванула к восточным каньонам. Джейкоб пытался за ней проследить. В безоблачном небе спрятаться негде. Однако птица исчезла.

Перед его домом стояла «краун-вика», на передних сиденьях Субач и Шотт. Джейкоб им кивнул и заехал под навес. Детективы встретили его у дверей квартиры – у каждого в руках картонная коробка.

– Веселого Рождества, – сказал Шотт. – Можно войти?

Ни словом не обмолвившись о своих намерениях, здоровяки занесли коробки в гостиную и, не спрашивая разрешения, начали переставлять мебель.

– Будьте как дома, – сказал Джейкоб. – Не церемоньтесь, чего там.

– Я абсолютно бесцеремонен, – ответил Шотт. – Внутренняя свобода – характерное свойство человечества.

– Вкупе с даром речи. – Субач одной лапищей подхватил журнальный столик. – Иначе мы бы не отличались от стада животных.

Отключив телевизор и цифровой видеомагнитофон, они свалили технику на кушетку, задвинутую в угол. Остался только низенький стеллаж; на полках инструменты – деревянные рукоятки отполированы ладонями дотемна: проволочные щетки, скребки, резцы, ножи, стек-петли.

По две штуки за раз Джейкоб переложил их в письменный стол.

– Мило. – Шотт склонился к инструментам. – Столярничаете?

– Матушкины.

– Она столяр?

– Скульптор. Была.

– Талантливая семья, – сказал Шотт.

Субач подхватил оголившийся стеллаж:

– Куда лучше поставить?

– Туда, где стоял, – ответил Джейкоб.

– А как вариант?

Джейкоб неопределенно махнул в сторону чулана.

Пока Шотт ходил к машине еще за одной коробкой, Субач вскрыл упаковку с разобранным столом из древесно-слоистого пластика. В гостиной, усевшись по-турецки, он разложил вокруг детали, так и сяк поворачивая инструкцию по сборке и тряся головой:

– Вот же долбаные шведы.

Джейкоб пошел в кухню сварить кофе.

Через час детективы закончили.

Вращающееся кресло. Новехонький компьютер, рядом синий скоросшиватель – кожзам, три кольца. Компактная цифровая камера и смартфон. На полу возле плинтуса компактный многофункциональный принтер. Беспроводной роутер и тихо гудящий блок питания.

– Добро пожаловать в новый офис, – сказал Шотт.

– Центр управления, – подхватил Субач. – Отдел Дж. Лева. Надеюсь, вам подойдет.

– Вообще-то я хотел сменить облик, – сказал Джейкоб.

– Вы уж извините за телевизор, – усмехнулся Субач.

– Оно и лучше, – встрял Шотт. – Ничто не отвлекает.

Субач показал на роутер:

– Надежная спутниковая связь. То же самое с телефоном.

– Старый мобильник вам больше не понадобится, – добавил Шотт.

– А как быть с личными звонками? – спросил Джейкоб.

– Мы переведем их на новый телефон.

– В нем уже забиты все номера, какие вам понадобятся, – сказал Субач.

– Включая заказ пиццы? – уточнил Джейкоб.

Шотт вручил ему незапечатанный конверт. Джейкоб вынул кредитную карту «Дискавер» – чистый белый пластик, оранжевый логотип, его оттиснутое имя.

– На оперативные расходы, – пояснил Субач.

– Включая пиццу?

Детективы не ответили.

– Слушайте, за каким хреном все это?

– Коммандер Маллик решил, что дома вам будет лучше работаться.

– Какая чуткость.

Субач сделал обиженное лицо:

– Позвольте напомнить, что вы впустили нас к себе добровольно.

Джейкоб осмотрел спутниковый телефон. О такой модели он даже не слышал.

– Видимо, надо предположить прослушку?

– Мы не скажем, что надо предполагать, – ответил Шотт.

Субач выдвинул клавиатуру и стукнул по клавише. Засветился монитор, грянул аккорд и возник рабочий стол, густо усеянный иконками – от Национального центра картографической информации до полицейских управлений крупных городов, лиц в розыске и базы данных баллистических экспертиз.

– Быстро, внятно, широкий доступ без паролей и допусков, – сказал Шотт.

– Вам понравится, – уверил Субач. – Сплошное удовольствие.

– Кто бы спорил. – Джейкоб взглянул на скоросшиватель.

– Для материалов дела, – сказал Субач.

– Кое-что надежнее по старинке, – добавил Шотт.

– Есть вопросы? – спросил Субач.

– Да. – Джейкоб взял кредитную карту. – Какой лимит?

– Вам не исчерпать.

– Кто знает. Я съедаю много пиццы.

– Еще вопросы? – спросил Шотт.