Ох, как же я в тот момент ошибалась…

* * *

Благотворительный вечер под эгидой Шарлиз Бето-Дамир проходит шумно и неожиданно весело.

Высшее общество, приглашенное на небольшой концерт и банкет, состоит почти полностью из демонов или влиятельных полукровок. Людей в зале крайне мало – в основном обслуживающий персонал и немногочисленные ассистенты, типа нас с Сабиром.

Истинная сущность лаэрдов требует власти, а в нашем мире ее можно заполучить только при помощи денег и связей. Поэтому ничего удивительного в том, что все бизнесмены и влиятельные люди шли в комплекте с крылатым демоном, не было.

Я неторопливо ходила вдоль стеллажей выставки, организованной Шарлиз, едва ли не мурлыкая от удовольствия.

Так как средства, вырученные от вечера, шли в помощь детям, то мы решили напомнить амбициозным воротилам большого бизнеса, какими они были когда-то.

Почти сотня снимков улыбчивых мальчиков и девочек взирала на свои взрослые копии с плоских фотографий. Кого-то можно было узнать достаточно легко, а кто-то и сам не мог узнать себя в жизнерадостном карапузе.

Отрешенно попивая невероятно вкусное шампанское из фужера, я медленно гуляла вдоль стеночки, пока мой взгляд не остановился на темноволосом кудрявом мальчугане с озорной улыбкой на губах.

«Пошалим?» – настойчиво предлагают его сине-зеленые глаза, и я неосознанно киваю.

– Нравлюсь?

Отвлекшись от созерцания, я резко поворачиваю голову и обнаруживаю за спиной шефа. Еще раз кидаю удивленный взгляд на жизнерадостного шалопая, глядящего на меня со снимка на стене, и опять перевожу взгляд на взрослого лаэрда.

Как этот веселый мальчуган на фотографии мог вырасти в такое… в такого… в мистера Дамира?

– Вы были очень красивым ребенком, лаэрд! – искренне восклицаю я.

– Да я вроде и сейчас очень даже, – усмехается мужчина и как-то выжидательно смотрит на меня.

Эм… Мне надо сделать ему комплимент или что?

Намеренно уходя от диалога, делаю глоток шампанского и вновь смотрю на фотографию, словно ища у кудрявого малыша подсказки, но тот только озорно улыбается, продолжая хранить какую-то только ему известную тайну.

По залу разносятся неторопливо‑задумчивые звуки фортепианной музыки, наполняя пространство большого зала неповторимой романтикой Дебюсси.

Разговоры как-то сами собой становятся чуть тише, чуть мягче начинают смотреть друг на друга недавние конкуренты, а молодые парочки тянутся к небольшой площадке у сцены.

Что-то «такое» находит и на босса, и он неожиданно тепло улыбается мне.

– Надо отметить, что вечер получился неплохим, – хвалит шеф, и я вконец теряюсь.

Похвала, тем более из уст начальника, кажется слаще меда и кружит голову не хуже шампанского. Я чувствую невероятный подъем и смущенно улыбаюсь в ответ.

– Вот только одного не могу понять, – мужчина наклоняется ближе. – Аврора, а где же ваша фотография?

Вопрос ставит меня в тупик. Я удивленно моргаю, даже не зная, что ответить.

– Не знаю, – неуверенно пожимаю голыми плечами. – Я как-то даже не думала о том, чтобы вешать свою фотографию…

– Почему же, – лицо лаэрда серьезно. – Насколько я видел счета, вы жертвуете фонду довольно крупные суммы от своей зарплаты, значит, имеете полное право.

Я облизываю губы и красноречиво обвожу рукой зал:

– Но ведь я не принадлежу к ним…

Лаэрд недовольно хмурится, задумчиво смотрит поверх моей головы и подзывает официанта.

– И потом, – продолжаю я, как только мистер Дамир берет в руки фужер и отпускает молодого паренька, – управление по надзору за демонами не разрешило бы повесить фотографию.

– Интересно почему? – холодно удивляется лаэрд, как и все демоны недолюбливающий упомянутую организацию.

– На всех детских фотографиях я всегда с Азой, – невольно улыбаюсь, вспоминая неугомонную сестренку. – Но из-за службы ее фотографию нежелательно размещать.

Улыбка мгновенно меркнет на моих губах, а внутри опять начинает шевелиться беспокойство. Дан, приставленный ко мне в качестве телохранителя, попытка договориться с шефом о моей эвакуации… Что же все-таки произошло? Неужели Азалию кто-то преследует? Она ведь такая импульсивная, возможно…

– Всегда можно прибегнуть к монтажу и удалить лишнюю из сестер, – неожиданно прерывает беспокойный ход моих мыслей лаэрд.

Я незаметно морщусь. Как он может произносить слово «лишнюю», если мы с Азалией одно единое целое? Это все равно, что пытаться разделить человеческую сущность лаэрда и его демона.

– Без сестренки я чувствую себя одиноко даже на фотографии.

Мужчина поднимает брови, но вслух свои мысли не высказывает, и я этому рада.

Развернувшись, продолжаю свой неторопливый путь вдоль фотографий. Босс почему-то идет рядом, и я чувствую некоторую неловкость, мешающую мне насладиться непосредственностью детских лиц.

– У меня личный вопрос, мисс Бенар, – негромко произносит он, касаясь моего запястья, чтобы привлечь внимание.

Я вздрагиваю от неожиданного прикосновения горячих пальцев, вспоминаю подпункт о физических контактах и удивленно смотрю на мужчину. Поймав мой взгляд, мужчина тут же отдергивает руку назад.

– Какой? – в моем голосе удивление.

– Мальчик в фойе назвал вас мамой, но ваш гинеколог уверяет, что вы долгое время лечитесь от бесплодия, а значит, не можете иметь трехлетнего ребенка, – он наклоняет голову, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Так кто из них двоих обманывается на ваш счет?

Волна смущения накрывает меня с головы до ног.

– Гинеколог? – удивленно выдыхаю я, ощущая, как горят не только щеки, но и шея. – Вы требуете отчеты у моего гинеколога?

Это уже ни в какие ворота не лезет! У человека должна быть частная жизнь, даже если он работает на такого лаэрда, как мистер Дамир.

Но шеф, видимо, думает иначе.

– Я должен знать о состоянии своих сотрудников, – словно не замечая возмущения своей ассистентки, просто говорит он.

Мамочка! Это вообще как называется? Двойной сверхконтроль?

Но вслух я, естественно, говорить такое опасаюсь.

– Это семья Азалии. И сын, и муж, – кратко поясняю, не вдаваясь в ненужные детали, но все-таки не могу удержаться от капельки ехидства: – А мой психолог тоже перед вами отчитывается?

– Только самое важное, – окончательно уничтожает веру в наличие личного пространства шеф. – Должен заметить, я не такой тиран и деспот, каким вы меня ему описываете.

Да что же такое! И где же обещанная врачебная тайна? А бумаги о неразглашении, которые мы подписывали в приемной перед первой консультацией? А как же банальное доверие, которое я испытывала к доктору Форлоту, неизменно посещая его раз в неделю на протяжении последнего года?