– Скорее всего, эта операция планировалась бурами давно, – задумчиво произнес Бёрнхем. – Недаром ведь люди Жубера не разобрали железнодорожные пути после того, как замкнули кольцо осады. Да! А почему бы вашим людям не проделать эту работу теперь? – спросил он, озаренный внезапной мыслью. – Или хотя бы взорвать их.

– Разобрать или взорвать пути? – скептически поморщился Уайт. – Не выйдет, сударь. Мы пробовали и то, и это. По моему приказу было взорвано полотно неподалеку от Ломбардскопа, это единственное место, где железная дорога идет через позиции буров, успешный взрыв был оплачен жизнями трех десятков нижних чинов и пяти офицеров, а через день буры восстановили полотно и вновь устроили бомбардировку. Мы попытались разобрать железную дорогу вдоль берега Тугела, но местность контролируется головорезами Де Ла Рея, и прежде чем удалось выбить пару костылей, десяток солдат отправились на тот свет. А мы даже не видели стрелков! Еще умные советы будут? Если нет, то идите и разнесите эту коптильню на колесах к чертям. И чем скорее вы это проделаете, тем лучше.

– Я для этого и прибыл, сэр, – слегка склонил голову Бёрнхем. – Приказ лорда Робертса был идентичен вашему пожеланию.

– Я рад, что главнокомандующий одного со мною мнения, – удовлетворенно кивнул лысиной Уайт. – Когда вы планируете начать операцию и что вам для этого необходимо?

– Точный список необходимого снаряжения я предоставлю вам несколькими днями позже, – начал было Бёрнхем.

– Несколькими днями! – взъярился Уайт. – А чем, черт побери, вы думаете заниматься эти проклятые дни, пока буры будут кидать бомбы на мой город?!

– Разведкой, сэр, – хладнокровно произнес Фрэнк. – Если мы хотим добиться успеха, а не отважно сложить головы в бесплодной попытке навредить бурам, мы должны все хорошенько разузнать. И когда я буду знать, что, где и как, я приду к вам вновь.

– Вынужден попросить у вас прощения за свой гнев, мистер Бёрнхем, – произнес генерал, впрочем, без особого раскаяния. – Если в данный момент я не могу ничем помочь, то не смею больше задерживать. Передайте дежурному офицеру, что я распорядился расквартировать ваших людей на позициях Первой Бригады Королевских стрелков и поставить на довольствие. Только не рассчитывайте на очень уж обильную трапезу. В городе урезаны продовольственные пайки всем, включая меня.

– С вашего позволения, сэр, я хотел бы привлечь в помощь к своей команде взвод корнета Дальмонта.

– А вы не боитесь, что сей вздорный юнец испортит вам все шоу?

– Я встречался с ним по дороге к вам и смею думать, что из него может выйти толковый офицер. Разумеется, со временем и при надлежащем присмотре.

– Если вам так понравился этот остолоп, забирайте. Я отдам соответствующее распоряжение. А теперь – прощайте до того времени, пока вы не будете готовы избавить меня… нас, от этого исчадия ада.

Понимая, что разговор окончен, Фрэнк кивнул, обозначая поклон, и вышел на улицу.

* * *

– Рад видеть вас живым и относительно здоровым, корнет, – поприветствовал юношу Бёрнхем, когда тот поздним вечером с трудом ввалился в свою палатку. – Я тут немного похозяйничал в ваше отсутствие, но надеюсь, вы не будете в обиде. – Фрэнк повел рукой в направлении заваленного различной снедью стола. – Кстати, а как вас зовут по имени? Меня – Фредерик Рассел, друзья могут называть меня Фрэнком.

– Генри, сэр, – растерянно произнес англичанин. – Генри Фостер Дальмонт, сэр. – И, несколько оправившись от удивления, добавил: – Вы теперь будете воевать вместе с нами, сэр?

– Вопрос поставлен несколько неверно, – усмехнулся Бёрнхем. – Не я с вами, а вы со мной. Сэр Уайт отдал весь ваш взвод мне на растерзание. Так что с завтрашнего утра вам предстоит попасть в ад, по сравнению с которым войнушка с бурами покажется вам забавным приключением. Но это будет завтра, а пока – прошу к столу.

– Прошу прощения, сэр… то есть Фрэнк, – явственно сглотнул слюну Дальмонт, – но с вашего… твоего позволения я бы отнес большую часть этого богатства, – корнет указал на банки с консервами, – своим людям. Нас и раньше кормежкой не сильно баловали, а последние две недели мы новые дырки в поясах чуть не каждый день вертим, сэр. Люди недоедают, а ваш подарок был бы неплохим подспорьем…

Дожидаясь, пока Дальтон распределит «манну небесную» среди своих солдат, Бёрнхем от скуки взял с узкой самодельной койки томик в потрепанном кожаном переплете. Он приготовился прочитать один из тех псалмов, что Дальмонт шептал под обстрелом, но, к его удивлению, на белых плотных листах виднелся не текст библейских откровений или какого-нибудь романа на худой конец, а невзрачные клочки бумаги, аккуратно наклеенные на плотный картон.

– Знаете, Генри, – сказал Бёрнхем, глядя, как мальчишка жадно, но в то же время аккуратно поглощает пищу, – я тут еще немного посвоевольничал, и наткнулся на такую вот вещичку, – он положил на стол удивившую его находку, – мне кажется, что это марки… Но если я прав, то их ведь нужно на конверты клеить, а вы собираете… Или у вас настолько обширная аудитория, что марки для писем нужно запасать впрок?

Дальтон, прекратив жевать, на минуту задумался и, тряхнув головой, ответил вопросом на вопрос:

– Сэр… простите, все никак не могу привыкнуть, Фрэнк, что вы сделаете, если найдете бумажник, набитый ассигнациями?

– Отдам владельцу, конечно, – пожал плечами Бёрнхем, потом, поколебавшись, добавил: – Вот только искать его буду не очень долго и усердно.

– Так вот книжица, которую вы держите в руках, равноценна такому бумажнику. Здесь только часть моей коллекции, самая, признаюсь, ценная. Эти, как выражаются многие, клочки бумаги, испачканные почтмейстерами, никогда не падают в цене. С каждым годом они становятся дороже и дороже, потому что их мало и становится меньше. Обратите внимание на этот экземпляр. Это знаменитый «Голубой Маврикий», в мире их осталось не больше пяти десятков. Ведь только из-за того, что гравер ошибся, почти весь тираж был уничтожен. А оставшиеся экземпляры многократно выросли в цене. Или этот… – Дальмонт любовно погладил картинку, – это александрийская почтмейстерская марка, так называемый Голубой мальчик. Впрочем, Фрэнк, это интересно только коллекционерам. Могу только повторить – подобная коллекция помимо всего прочего неплохое вложение капитала.

Потрясенный новой для себя гранью человеческой глупости, Бёрнхем торжественно произнес:

– Корнет Дальтон! Слушайте мой приказ! Никогда, я повторяю, никогда, не рассказывайте о почтовых марках моим подчиненным, особенно Паркеру! В Техасе и так почта через раз до адресата доходит, а если об истинной стоимости искусства узнают мои обалдуи, люди перестанут получать письма вовсе. Ограбления почтовых дилижансов в Америке проблема, близкая к общенациональной катастрофе, так что убережем малых сих от искуса…

Озадаченный Дальтон пожал плечами и после некоторой паузы кивнул:

– Хорошо, Фрэнк. – После чего еще раз покосился на Бёрнхема и на всякий случай убрал кляссер подальше.