«Это явно была любовь с первого взгляда – она с особой нежностью плавала рядом с новеньким… всячески пытаясь выразить свою симпатию». (1) Так Чарльз Дарвин описывает поведение самки дикой утки, влюбленной в самца шилохвоста – утку другого вида. Что ж, никто из нас не застрахован от ошибок.

Дарвин считал, что животным знакомо влечение. Самец черного дрозда, самка дрозда, тетерева, фазаны – как писал Дарвин, эти и многие другие птицы «влюбляются друг в друга». (2) Дарвин отстаивал идею о том, что для всех высших животных характерны «те же страсти, чувства, эмоции, даже самые сложные, включая ревность, подозрительность, соперничество, благодарность и великодушие». Они «даже имеют чувство юмора, умеют удивляться и проявлять любопытство».

Дарвин – один из немногих ученых, полагавших, что животным знакомо чувство любви. Натуралисты часто описывают проявления гнева и страха у различных живых существ. Они видят, как звери играют друг с другом, и верят, что те испытывают при этом радость. Они говорят о проявлениях удивления, застенчивости, любопытства, отвращения, замечают даже, как животные ревнуют и сопереживают. Тем не менее ученые редко упоминают о любви среди животных, невзирая на то что в описаниях ухаживаний у различных видов все время ссылаются на поведение, характерное для людей в период влюбленности.

Отличный пример – африканские слоны. Течка у самки африканского слона бывает раз в год и продолжается примерно пять дней. Если в течение этого времени она встречает самца и зачинает, ее сексуальность не проявляется в течение 22 месяцев беременности и двух последующих лет, когда она выкармливает потомство. Но и после этого большинство самок не вступают в сексуальные отношения примерно четыре года. Неудивительно, что слонихи весьма придирчиво выбирают партнеров, предпочитая одних и отказывая другим. При этом у самок слона весьма богатый выбор поклонников. Самцы слонов покидают родную семью, во главе которой стоит самка, вскоре после пубертатного периода (который приходится на 10–12 лет) и живут бродячими мужскими группами. Однако возраст сексуальности у самца наступает не раньше 30 лет.

Гон у слона – весьма впечатляющая демонстрация сексуальности. Если вы полагаете, что женщины в коротких облегающих юбках, блузках с глубоким декольте и в туфлях на высоких каблуках открыто декларируют свою сексуальную доступность, – значит, вы не видели слона-самца! Когда у него начинается гон, который продолжается два-три месяца, железы, расположенные по обе стороны его головы между глазом и ухом, разбухают и начинают источать вязкую, клейкую жидкость. У самца постоянно подтекает моча, а пенис покрывается густым слоем бело-зеленых выделений. Запах, исходящий от самца в этот период, настолько резок, что самка способна учуять его еще до того, как увидит. Оказавшись рядом со стадом самок, слон начинает двигаться особой, характерной для гона походкой, демонстрирующей его сексуальность во всей красе: голова высоко поднята, подбородок втянут, уши в напряжении и слегка двигаются, хобот задран вверх. При этом он издает низкое урчание, демонстрирующее его уверенность в себе.

Слонихам все эти истекающие из самца жидкости, его запах и брачная походка кажутся чрезвычайно привлекательными. Самки в течке приближаются к кавалеру, словно девчонки к рок-звезде. Так поступила и Тиа. Много лет натуралист Синтия Мосс наблюдала за стадом слоних с детенышами в национальном парке Амбосели в Кении. Повсюду следуя за ними, она видела, как многие самки выбирали себе партнера – так же, как и Тиа.

Поначалу Тиа не проявляла интереса ни к одному из самцов, которых вокруг нее собиралось все больше по мере того, как ее течка становилась заметнее. Если кто-то из них начинал преследовать ее, она рысью пускалась прочь. Поскольку самки африканских слонов примерно вдвое меньше самцов, опытная дама почти всегда может сбежать или просто ускользнуть от несимпатичного ей кавалера. Именно этим и занималась Тиа. Но когда она увидела Плохиша, пожилого самца-лидера в разгар гона, что-то щелкнуло в ее слоновьем сознании.

Тиа страстно возжелала Плохиша сразу же, как только он явился перед ее взором – со стекающей по щекам жижей, со струящимися по ногам потоками мочи и извергающейся из пениса пеной. Едва учуяв этого мощного самца, молодые слоны разбежались. Но Тиа осталась на месте. Взглянув на Плохиша, она подняла уши, всем своим видом демонстрируя готовность к сексу. Затем она тоже двинулась прочь, но, в отличие от тех случаев, когда ее преследовали молодые самцы, Тиа все время оглядывалась через плечо, пристально следя, идет ли за ней Плохиш. Разумеется, он двигался следом. Она бежала, а он гнался за ней.

Затем пришло время вечного танца природы. Плохиш приблизился к Тиа, и его пенис длиной больше метра показался из-под длинного серого капюшона. Он аккуратно положил свой хобот ей на спину.

Она остановилась, замерла, затем повернулась к нему спиной и, собравшись с духом, встала смирно, раздвинув ноги. Он энергично взобрался к ней на спину и, напрягая мускулы, удерживающие его гибкий пенис, направил его к вульве Тиа и мощно вошел в нее. В такой позе они оставались примерно 45 секунд. После этого Плохиш слез с партнерши, выплескивая остатки спермы в грязь. Тиа, повернувшись, встала рядом с ним, издавая долгое, нежное урчание, и положила голову на его плечо.

Следующие три дня Тиа и Плохиш были неразлучны. Между половыми актами они то и дело нежно похлопывали и шлепали друг друга. Однако, как только течка у Тиа прекратилась, Плохиш покинул ее. Он отправился на поиски других самок, готовых к спариванию. Как писала Мосс в своей прелестной книге «Слоновьи мемуары», «лично я не представляю, почему Тиа решила отдаться Плохишу. Может быть, она увидела в нем нечто, чего я не смогла заметить?» (3)

Может, это была любовь? Временное помешательство? Страстная одержимость? Тиа и Плохиш были заняты исключительно друг другом. Оба демонстрировали, казалось, неисчерпаемую энергию: они ели и спали значительно меньше, чем это обычно делают слоны. При этом они общались, нежно притрагиваясь друг к другу и «беседуя» низкими, мягкими, рокочущими голосами. Тиа, казалось, испытывала истинную, пусть и временную, страсть к этому гордому, мощному, зрелому самцу.

Любовная жизнь бобров куда менее заметна. Однако в период ухаживаний и спаривания они также демонстрируют истинную страстность. Возьмем, к примеру, Шкипера. Он вырос в Заводи лилий в Гарриман-парке, штат Нью-Йорк, где жил с отцом – Главным инспектором и матерью Лили.

Бобры живут небольшими семьями. Они трудятся и резвятся по ночам. Детеныши, как правило, остаются с родителями примерно до двух лет, после чего в одну из вечерних ночей отправляются в самостоятельную жизнь – на поиски партнера, с которым им предстоит построить свой собственный дом.

Именно так и поступил Шкипер: лунным апрельским вечером он и его сестра Лаурель покинули родительский дом. Близкородственное скрещивание для бобров – в порядке вещей, так что в тот вечер брат с сестричкой отправились в ближайшую низину, чтобы выстроить дамбу и обустроить запруду.

Вскоре вода поднялась. У насекомых начался период размножения, они тучами летали над водой, привлекая лягушек, свиристелей и райских птиц. Рыбы откладывали икру. Ветви ивы и ольхи, стебли желтых ирисов стелились по воде вдоль берегов. Шкипер и Лаурель обустраивали жилище. Но однажды Лаурель отправилась за кормом и не вернулась домой. Она лежала на дороге мертвая.