громко сказал Марк. А когда Анина мама вышла, добавил: — Я пойду. Вы зовите, если что, не стесняйтесь.

— Хорошо, Ма̀ркушка. Спасибо тебе огромное, — оглядывалась тёща опасливо. — А Аня?

— Она, кажется, там, — ответил Марк. Снял с вешалки куртку.

Попрощался и вышел.

Стоя у двери, он слышал, как внутри квартиры шарахнула о стену дверь ванной.

— И на что ты рассчитывала, мам? — крикнула Аня.

— Ну я же… — невнятно оправдывалась женщина.

— Ну зачем? — Аня явно плакала. — Тебе мало, что мне и так тяжело? Чего ты добиваешься? Чтобы стало ещё хуже?

Марк не слышал, что ответила мама. Он чувствовал то же самое — словно его пропустили через мясорубку. Но прокрутили на фарш напрасно.

Стало ещё хуже.

13

Оставшиеся выходные Марк провалялся на диване.

Бездумно переключал каналы. Дважды заказывал пиццу. Один раз вьетнамскую еду.

Утром не побрился. Нацепил мятую рубашку. И явился в офис мрачнее грозовой тучи.

Благо на работе некогда было думать ни о чём, кроме работы. И он решил, что нашёл выход.

Таблицы, графики, бесконечное мелькание цифр. Просыпаешься вместе с японской биржей, засыпаешь, когда заканчиваются торги в Австралии. Часы, дни, недели — всё сливается в один бесконечный поток работы, и ты плывёшь, не разбирая ночь, день, понедельник, пятница.

— Марк!

Он вздрогнул, услышав своё имя. Поднял глаза.

— Там к тебе пришли, — показал на дверь Юра, поправив на носу очки в тонкой оправе.

— Кто? Где? — Марк тоже снял очки, потёр лицо.

— Там. Девушка, — ответил тот.

— Девушка, — разволновался Марк. Аня? Подскочил. Выбежал, на ходу натягивая пиджак.

«Она всё же передумала. Решила дать им ещё один шанс», — стучало в груди.

Марк застыл в холле, высматривая знакомые черты и едва сдерживая улыбку.

— Привет! Марк! — помахали ему от колонны…

14

— Отли… Зина?! — удивился он. Улыбка погасла, не успев зажечься.

— Я была тут по работе, — неопределённо махнула она. В большом многоэтажном офисном здании разных компаний трудилось как пчёл в улье. — Ну и решила зайти.

— Ясно, — кивнул Марк. — Я подумал… в общем, неважно. У Ани всё в порядке?

— Да, конечно, — беззаботно ответила Отличница, то есть Зина Завьялова с видом «А почему с ней должно быть что-то не в порядке?». — Может, выпьем кофе?

— Вообще-то, у нас… — Марк хотел сказать: в каждом кабинете кофемашина, но понял, что это будет грубо, поэтому просто кивнул. — На втором этаже есть кафе, — подсказал он в лифте.

— Ну отлично, значит, на второй, — нажала на кнопку девушка.

— У тебя как дела? — спросила она, когда кофе, наконец, принесли.

Зина долго мучила баристу, выбирая альтернативное молоко.

Аня обычно заказывала просто капучино, Марк — просто эспрессо, о том, что существует раф на овсяном молоке с каштановым кремом, Марк слышал впервые (и бариста, похоже, тоже).

— Спасибо, хорошо, — пожал плечами Марк, с подозрением глядя на лавровый лист, воткнутый в пену рядом с миндальной стружкой.

О чём они в итоге договорились с баристой, он пропустил, отвлёкшись на рабочее сообщение, но раз девушка с удовольствием облизала благородный лавр, прежде чем положить его на край блюдца, её всё устроило.

От недельного недосыпа голова трещала. Марк украдкой глянул на часы: биржа в Веллингтоне вот-вот откроется, а он не успел выставить поручение брокеру.

— Извини, — он взял в руку телефон. — Мне надо…

— Конечно, — легко согласилась Зина.

Марк потратил пару минут на разговор, разглядывая её украдкой.

Последний раз они виделись, наверное, с год назад. Мельком. Марк приехал забрать Анну из кафе, где она встречалась с подружками. Отличница была одной из них. Тогда у неё вроде волосы были длиннее? Или короче? А грудь? Она сделала грудь? Та буквально вываливалась на стол из разреза.

Марк невольно заметил кулон. Танцующая балерина. На груди «Умирающего лебедя» из серебристого металла в короткой балетной пачке блеснул алый камень. Эффектно. Трагично.

— Ты подстриглась? — спросил Марк, отдав все нужные распоряжения.

— Ты заметил? — кокетливо поправила она волосы. — Немного.

Фух! Угадал, выдохнул Марк.

— Тебе идёт.

— Спасибо. А ты, — она показала на его сбившие в гнездо кудри. — Решил отращивать?

— Ну, можно и так сказать, — пригладил он рукой спутанную шевелюру. — Всё никак не дойду до парикмахерской.

— О, я знаю один хороший барбершоп. Они зашли на рынок только в прошлом году, я курировала этот проект: мы создавали им бренд буквально с нуля. Логотип, слоган, реклама. Давай я договорюсь.

— Да не надо, я…

Но она уже тыкала в телефон.

— Аллё, Макс!

Марк невольно подумал, сейчас она скажет: «Ты не поверишь! Я улетаю с Якиным в Гагры».

Он потому и не хотел лететь в Стамбул и не любил долго работать за границей, что невыносимо скучал по своей среде: речи, фразочкам, шуточкам, понятным только близким по духу людям.

Они познакомились с Анной, когда он только вернулся (больше года работал в европейском офисе своей компании в Барселоне) и так радовался, что наконец, вернулся домой, что на этой вечеринке все его понимают, а не надо долго и нудно пояснять, кто такой Якин и где это — Гагры, что был в ударе. Тем, наверное, её и зацепил.

Зине тем временем ответили, и она замурлыкала:

— Привет, привет, милый!.. Да, всё хорошо… Нет, мне тут человечка надо подстричь. Поможешь?.. Да, конечно… Да, можно сегодня…

— Нет, сегодня я… — начал было Марк.

— Да, сегодня подойдёт, — видимо, не услышала его Зина. — Ну, скидывай адрес.

— Как у тебя всё… быстро, — качнул головой Марк, когда Зина перекинула ему адрес салона.

— А чего тянуть, — усмехнулась она. — Ну, до встречи?

— Да, конечно, — не нашёлся Марк, что ответить.

И она тут же упорхнула.

15

Чёрт! Ругал себя Марк весь день, что не смог отказать. Он любил своего мастера. Он к нему привык. Тот знал, где сколько снять, где у его волос проблемы. Марк так намучился, пока его нашёл.

Аня обычно шутила, когда он приходил подстриженный: «Вот так любишь его, любишь, а он взял и постригся».

Бородатая, конечно, шутка. И не сказать, чтобы Марк так уж дрожал над своими волосами, но это был один из тех ритуалов, что был связан с женатой жизнью, а он с трудом менял свои привычки.

— Да прекрати ты, Марк, езжай куда надо, — успокоил его Юра, самый толковый из его подчинённых, когда Марк объяснял, что ему надо отлучиться. — Всё сделаем в лучшем виде, не переживай.

Марк на всякий случай сверился с записями и с тяжёлым сердцем сел в машину.

В