class="v">Скорей! Давай…

Гонзало

(просыпаясь)

О ангелы! Спасите короля!

Все просыпаются.

Алонзо

Что здесь? Проснитесь! Наголо мечи?

Что смотрите так страшно?

Гонзало

                            Что случилось?

Себастьян

Пока мы здесь покой ваш охраняли,

Мы услыхали вдруг ужасный рев

Быка иль льва скорей; он разбудил вас

И устрашил меня.

Алонзо

                           Я не слыхал.

Антонио

Шум был такой, что испугать бы мог

Чудовище, землетрясенье вызвать:

Рев стада львов…

Алонзо

                         А ты, Гонзало, слышал?

Гонзало

По чести, государь, я слышал только

Какое-то жужжанье; от него

Проснулся я и разбудил вас криком.

Вдруг вижу их с мечами наголо.

Но шум здесь был. Быть надо наготове;

Уйдем отсюда; обнажим мечи.

Алонзо

Пойдем. Нам надо поиски начать.

Где бедный сын мой?

Гонзало

                         Только б спасся он

От злых зверей! Он, верно, здесь.

Алонзо

                                        Идем.

Ариэль

(в сторону)

Все Ариэль расскажет властелину.

Иди ж, король, смелей на помощь сыну.

Все уходят.

Сцена 2. Другая часть острова

Входит Калибан с вязанкой дров.

Слышен гром.

Калибан

Пусть вредные пары, что солнце тянет

Из топей, из трясин, болот, болезнью

Замучат Просперо! Хоть слышат духи,

Я не могу не проклинать его.

Но мучить и щипать меня, и в грязь

Толкать, и в темноте водить не станут

Они, пока он не прикажет им.

За пустяки – они все на меня!

То, как мартышки, дразнятся, болтают,

Потом кусаются; то, как ежи,

Мне на пути босые ноги колют;

То, как ехидны, мне все тело жалят

И так шипят двойными языками,

Что я с ума схожу.

Входит Тринкуло.

                           О! Вот опять!

Вот дух! Меня за то пришел он мучить,

Что медленно дрова ношу. Свалюсь

Ничком: вдруг он меня и не приметит.

(Ложится на землю.)

Тринкуло

Ни тебе дерева, ни кустарника, чтобы укрыться от непогоды. А новая буря собирается: ишь как ветер распевает! Вон та самая черная туча, огромная тучища, совсем как бочка, того и гляди выльет всю свою жидкость. Что, если опять гром загремит? Мне и голову приклонить некуда! А уж если эта туча лопнет, то польет как из ведра. Это что такое? Человек или рыба? Мертвое или живое? Рыба. Пахнет рыбой. Так и несет старой, тухлой рыбой. Так, вроде не очень свежей трески. Странная рыба! Вот бы показать эту рыбу в Англии, – был я там как-то, – хоть нарисованную показать, и то не осталось бы ни одного ротозея, что бы не дал за это серебряной монетки. Там бы это чудовище из меня человека сделало! Всякая диковина там может состояние составить. Тамошние люди гроша не дадут, чтобы помочь безногому нищему, а десять заплатят, чтобы поглазеть на мертвого индейца. А ноги у него – как у человека, и плавники – вроде рук. Да он еще теплый, честью клянусь! Нет, я маху дал. Беру назад свои слова. Какая же это рыба? Это здешний житель, туземец, которого только что громом убило.

Гром.

Ого! Опять буря начинается! Ничего другого не остается делать – залезу под его дерюгу: иного убежища здесь нет. Странных товарищей по постели дает человеку несчастье. Запрячусь сюда, пока буря не выльет своих помоев до дна.

Входит Стефано, распевая, с бутылкой вина в руках.

Стефано

Не хочу я в море, в море!

Здесь, на суше, я помру!

Прескверный напев для того, чтобы петь на похоронах. Но вот мое утешение. (Пьет.)

(Поет)

Боцман, пушкарь, и штурман, и я —

     Каждый с красоткой гуляет:

Кто с Молли, кто с Мегги; у всех есть своя;

     Только Китти все обегают.

Язык ее дерзок, и нрав упрям,

Матросов она посылает к чертям:

Не нравится, видишь, ей дух смоляной.

А где хочет, щекочет красотку портной.

Так в море, ребята, а Китти к чертям!

Тоже паршивая песня! Но вот мое утешение.

(Пьет.)

Калибан

Не мучай меня! О-о-о!

Стефано

Это еще что! Уж нет ли тут чертей? Не вздумали ли они обернуться дикарями или индейцами? Ха-ха! Не затем я спасен от воды, чтобы испугаться ваших четырех ног. Недаром про смельчаков говорят: «Самый крепкий человек, который когда-либо ходил на четырех ногах, не заставит его отступить!» И это будут повторять, пока Стефано втягивает ноздрями воздух.

Калибан

Дух мучает меня! О-о-о!

Стефано

Это какое-нибудь местное чудовище: четвероногое, и как будто его трясет лихорадка. Но как же, черт возьми, выучилось оно по-нашему говорить? Надо ему помочь хоть бы только за это! Если бы мне удалось его вылечить, приручить и привезти в Неаполь, это был бы славный подарок для любого императора, который когда-либо ходил в башмаках.

Калибан

Прошу тебя, не мучай меня: я живо снесу дрова.

Стефано

Чудовище в припадке и говорит не то чтобы очень умно. Дам-ка я ему глотнуть из моей бутылки: если оно никогда не пробовало вина, так его припадок от вина пройдет. Если бы только мне его вылечить да приручить, я его задешево не продам: кто его получит, тот мне заплатит за него, и здорово заплатит!

Калибан

Пока ты меня еще не очень мучаешь, но скоро начнешь; я это знаю, потому что ты трясешься. Это на тебя Просперо так действует.

Стефано

Ну-ка, ну-ка, поди сюда! Раскрой рот: это тебе развяжет язык, котик. Раскрой рот: стрясет твою лихорадку, говорю тебе, живо стрясет. Ты и не знаешь, кто тебе друг. Ну, разинь же пасть.

Тринкуло

Я узнаю этот голос. Это… Но нет, тот утонул,