Пенелопу, а потом странствовали среди звезд целое тысячелетие — разумеется, в планетарном измерении. Зачем? Ведь вы, я полагаю, были уже богатым человеком?

— Все относительно, почтенный аркон. Я ведь говорил вам, что занялся модернизацией “Цирцеи”, сменив первым делом реактор? — Дождавшись кивка Жоффрея, я решил, что могу продолжать:

— Так вот, реактором дело не ограничилось. Я приобрел новый корабельный компьютер класса “Гений” и кучу программ к нему — собственно, этот компьютер и сделался тем существом, которое я называю Цирцеей. Еще мне были нужны многофункциональные автономные роботы самых новейших моделей, оборудование для мастерских, сырье, запчасти и инструменты. Уйму хлопот доставили мои оранжереи и теплицы — ведь это важнейшая часть корабля, связанная с системами жизнеобеспечения, регенерации воздуха и так далее. Новые тканевые культуры, животные и растительные, тоже обошлись мне в копеечку — все они подверглись процедуре КР и стали фактически бессмертными. Кроме того, я запасся первоклассным медицинским оборудованием и теперь, если нужно, могу клонировать любой орган и трансплантировать его, не покидая корабля. Мои роботы составляют первоклассную хирургическую команду — не хуже, чем в ведущих земных клиниках.

Как видите, друг мой, — я бросил взгляд на Жоффрея, — мне удалось с толком потратить свое богатство. Но траты есть траты, и вскоре я сел на мель, хоть каждый из поставщиков не скупился на скидки для Торговца со Звезд. Пришлось снова заняться извозом и подыскивать арматоров… Собственно, я сделал всем заинтересованным лицам такое же предложение, как когда-то на Логресе: я беру их товар, реализую в колониях, а прибыль мы делим пополам. Но земляне оказались много сговорчивей логресцев…

О том периоде я вспоминаю одновременно с удовольствием и с чувством некоторой неловкости — товар мне предлагали за сущие гроши. Мои объяснения, что я не являюсь Санта-Клаусом и не раздаю подарков колонистам, никто не принял всерьез; их приписывали моей скромности, моему благородству, моему бескорыстию, наконец. Однако мои поставщики бескорыстием не отличались, и в какой-то момент я понял, что сделался центром гигантской рекламной шумихи. Пожалуй, суть происходящего лучше всего выразил глава одной из крупнейших фирм по производству нейроклипов — устройств, позволявших погружаться в виртуальную реальность и переживать во сне самые невероятные приключения.

— Вы возьмете наши нейроклипы, — сказал он, — и сделаете их недосягаемым эталоном для десятков миров, для Пенелопы и Эдема, Исса и Камелота, Арморики и Трантора. А затем вы отправитесь с ними на Окраину, к Сан-Брендану, Шангри-Ла и Перну… Вы возьмете их, и это послужит доказательством, что наши нейроклипы — лучшие в Солнечной системе! Как вы думаете, во сколько обошлась бы мне такая рекламная кампания, если действовать традиционным путем?.. А потому не говорите со мной о деньгах! Я не собираюсь подкупать вас, но я не настолько жаден, чтобы требовать плату за несколько рекламных образцов!

Когда я пересказал Жоффрею эту речь, на его лице промелькнула бледная тень улыбки, а потом он заметил, что на Мерфи такого рода бизнес мне не угрожает. Несомненно, он был прав; теократй раздают даром лишь благословения. Покинув Землю, я направился к Пенелопе, первому миру, который был открыт и назван мной, а затем совершил тысячелетнее турне в галактических просторах, заселенных моими беспокойными сородичами. В те времена я еще не искал свой Парадиз, я всего лишь осваивал профессию, которой занимаюсь до сих пор. Нам было хорошо вдвоем, мне и “Цирцее”; миры мелькали перед нами подобно вспышкам стробоскопа, разделенным промежутками темноты, в компьютерных банках накапливалась масса полезных сведений, а торговля шла лучше некуда — любой товар приносил десятикратную прибыль. Но постепенно я начал понимать, что космический торговец никогда не станет поистине богатым, хотя и бедность ему не грозит. Предположим, у меня завелся бы лишний капитал — и как прикажете с ним обойтись? Чтоб деньги работали, их надо вложить в промышленность какого-нибудь перспективного мира, то есть доверить чужим рукам, банку или финансовой компании, лет этак на триста-четыреста — поскольку раньше я не свижусь со своими должниками. За этот срок может случиться что угодно: банки лопнут, компании прогорят, война или революция позволит власть имущим экспроприировать мои сбережения, и в результате я останусь с носом. Нет, спейстрейдер все свое должен возить с собой! Он живет в комфорте, но никогда не будет владеть алмазными россыпями, нефтяными приисками и сотней дворцов на пяти материках; ему принадлежит только корабль и груз в корабельных трюмах. Зато он свободен, как свет далекой галактики, миллионолетия пронизывающий тьму! Свободен и одинок…

Мы вернулись к теме одиночества, и аркон Жоффрей, помявшись, сделал наконец свое предложение:

— Во время прошлой встречи я намекал, сэр, что вы, быть может, нуждаетесь в женском обществе. Отчего бы вам не взять супругу с Мерфи? Если хотите, даже нескольких…

Я расхохотался. Боюсь, мой смех мог показаться ему обидным.

— Наверняка вы не ждете, что я заведу гарем и осяду на Мерфи?

— Мы недостойны подобной чести, — перекрестившись, пробормотал аркон. — Я имел в виду совсем другое: вам предоставят возможность выбрать женщину — или женщин — из некоторого числа… гмм… особо упорных инакомыслящих. Я даже могу гарантировать их невинность — как обязательное условие сделки. Причем без всяких дополнительных оплат с вашей стороны!

Челюсть у меня отвисла. Кажется, этот Божий человек пытался всучить мне невольницу — или невольниц! Впрочем, чему удивляться: я знавал миры, где работорговля считалась самой обычной практикой и срок рабства исчисляли от нескольких лет до нескольких веков. Вспомнить хотя бы Регоса и Землю Лета… Да, не везде вечная жизнь почиталась благословением!

Переварив новость и собравшись с силами, я поинтересовался:

— Эти инакомыслящие… ваши диссиденты… Кто они такие?

— Жалкая горстка мужчин и женщин, упорно повторяющих прежние ошибки, — откликнулся Жоффрей. — Но Святой Арконат милостив к ним. Они содержатся в специальных заведениях, где их поят и кормят, и немалое число слуг Божьих днем и ночью печется об их грешных душах… Но все тщетно! Упрямцы погрязли в заблуждениях, и мы в нашем несчастном мире вынуждены тратить на них драгоценные ресурсы, не получая ничего взамен — даже благодарности! И потому, отчаявшись, мы решили, что истинно верующие Мерфи могли бы извлечь хоть какую-то выгоду из их бесполезного существования… — Тут елейный тон Жоффрея сменился деловым, и он быстро закончил:

— Вы можете получить любое количество женщин, одну, двух или пятьдесят, ценою два килограмма платины за голову. Вот так-то! Аркон Жоффрей умел часами ходить вокруг да около щекотливых тем, но в нужное время его формулировки сделали бы честь любому коммерсанту. Все ясно и четко: отвешивай металл, получай рабыню!

Мысленно пожелав, чтобы земля поглотила его со всем Святым Арконатом, я протянул:

— Необычное предложение… особенно если учесть, что оно исходит от духовного лица… Скажите, почтеннейший, мне положена оптовая скидка? И как вы определили цену? Почему два килограмма, а не пятьдесят? Почему не тонна?