Рыдать по ночам от безнадеги и боли в мышцах я перестала только к концу зимы. Она была для меня такой длинной, такой тяжелой, но я… Нет, мы — выстояли. Чудо мое, Василиса! Славный человечек! Она научилась очень многому и помогала мне буквально во всем. Мы вместе мыли посуду и полы, пылесосили, прибирали квартиру и, конечно же, ухаживали за нашим папой. Находили время не только для прогулок в ближайший парк, но и на посещения открывшегося рядом детского развлекательного центра. Больше всего в этом дворце удовольствий нас с ней привлекал скалодром. К весне у нас даже начало что-то получаться и падать с него мы стали намного реже, а подниматься чуть выше. А самое главное это то, что моя девочка наконец-то стала спокойно спать по ночам, поверила в себя, в свои силы и в меня. Теперь я без опаски оставляла их в квартире одних. Она могла в любой момент как приподнять, так и опустить, используя пульт изголовье кровати, напоить его, позвонить мне на телефон со своего, сделать себе бутерброды и даже разогреть их в микроволновке. Маленькая, хрупкая, она старательно училась и тренировалась. Не раз, и не два старательно убеждая меня в том, что совсем скоро вырастет и тогда сможет помогать мне и папе по-настоящему.

Первое апреля одарило нас необычной находкой. На нашей родной помойке мы с Васяткой нашли пианино. Настоящие, немецкое пианино стояло на краю огромной лужи не далеко от мусорных баков. Обшарпанное, заляпанное краской, сильно расстроенное, но с целыми струнами и клавишами, одним словом — раритет. Кем нужно было быть, чтобы такую вещь не только довести до такого плачевного состояния, но еще и выкинуть?

Что сделали мы? Ну, конечно же притащили его домой. Если честно, то нашли мужиков, заплатили им и уже на следующий день приступили к реанимации настрадавшегося от излишнего «внимания» людей инструмента. Мыли, сушили, зачищали, грунтовали и покрывали лаком мы его очень долго и тщательно, а потом с большим нетерпением ждали приглашенного настройщика. Им оказался высокий, сухопарый, абсолютно седой старик, который не только настроил наш инструмент, но и прочитал нам лекцию о том, какое чудо попало к нам в дом и как именно мы должны ухаживать за ним. С огромной благодарностью и нетерпением мы проводили дедушку восвояси и опробовали наше новое приобретение.

Ну, что могли бы сказать наши соседи по поводу нашей игры, если бы стены нашей квартиры были такими же тонкими, как в современных домах, я вслух произносить не хочу, но то, что моя игра мало чем отличалась от бренчания Василисы, это факт. Слух есть, умение было, навыков у этого тела — нет. Все получилось, как в сказке — «На колу мочало, начинай сначала». Благо хоть учитель мне теперь не нужен. Осталось только ноты в интернет-магазине заказать и время для тренировок найти, тем более дочечка тоже изъявила желание учиться музыке.

Сегодня самый лучший день. Мы сможем открыть окна и я, наконец-то, их помою. На улице конец апреля. Деревья покрылись молоденькой листвой. Орут как оглашенные воробьи. Солнышко радует, как никогда, а тусклые окна портят всю картину. Они у меня большие, высокие. Непорядок!

Окно в комнате, где лежит мой молчаливый красавец-муж, я оставила на последок. Супруг находится на многофункциональной кровати с приподнятым изголовьем лицом к окну, а дочка комфортно разместилась подле него с книжкой. К тому моменту, когда я приступила к чистке рамы, на мои плечи навалилась усталость.

— Учитывая, что ваш маленький ослик по имени Ленка уже весь в мыле в прямом и переносном смысле слова, мы не только будем ужинать позже обычного тем, что было приготовлено вчера, но и без массажа сегодня тоже придется обойтись. Зато завтра мы пойдем гулять все вместе, если, конечно, сумеем усадить нашего папочку в шикарное кресло на колесах, — рассуждала я вслух, залезая на подоконник.

То ли по причине усталости, а может потому, что я очень сомневалась в том, что смогу сама его обратно на кровать затащить, и была недостаточно внимательной, произошло то, что произошло. А если точнее, то перевернула я ведерко с водой, поскользнулась, и, нелепо взмахнув руками, выпала в открытое окно.

Летела я не далеко и не долго. Первый этаж это вам не второй и не третий. Ведь чем отличается полет с большой высоты от малой? С большой — сначала крик, «А-а-а!», а потом шмяк, а с малой наоборот, сначала шмяк, а потом крик. В моем случае и шмяк, и крик раздались изнутри квартиры, потому как лично я приземлилась удачно, и орать мне было незачем. Занятия на скалодроме даром не прошли, а потому я не только удачно упала, но и со скоростью спринтера этим же путем, через окошко, попала назад в квартиру. Картина, представшая моим глазам, еще вчера показалась бы мне нереальной. На полу возле кровати тылом к верху, носом в пол, возлежал мой красавчик муж, а рядом с ним сидела орущая изо всех сил Василиса. Первым делом я, естественно, кинулась к сильно напуганной и бьющейся в истерике малышке. Буквально рухнув рядом с ней на колени, я обхватила ее голову руками и, прижав к себе, начала успокаивать свою девочку, попутно стараясь рассмотреть, чем там занят слабо шевелящейся индивидум в памперсе, и откуда на полу возле его головы столько крови.

— Не плачь мое солнышко. Не плачь моя хорошая. Что? Папа упал? Кровь? Так, что? Ты два дня назад на скалодроме со стеной носом встретилась у тебя тоже кровь шла… И ничего. А папа… Посмотри… У него даже руки и ноги зашевелились. Если бы я знала, что его с кровати уронить нужно, для того, чтобы он хоть немного расшевелился, каждый день бы его с нее скидывала. Не веришь? Зря не веришь. Ну вот, смешно уже тебе. Я сегодня из окна выпала, он из кровати, запомним этот день, отметим его в календаре и будем отмечать, как день авиации семьи Крафт. А сейчас давай, беги за полотенцами, будем умывать нашего неваляшку и красоту наводить.

Все оказалось не так страшно, как я подумала, а еще страшнее. Нет, ребенок успокоился довольно быстро и, тихонько всхлипывая, побежал за полотенцами. И папочка, как оказалось, всего лишь носом с полом поцеловался, отсюда и кровь. Сломать его он не сломал, но в крови испачкал все, что смог и шишку на лбу набил. Вид у него при этом был презабавный. Вот только смеялась я не долго, а если точнее, то только пока вытирала кровь, переворачивала на спину, умывала, радовалась тому, что пусть и слабо, но у Кирилла шевелились руки и ноги. А вот потом… Потом я плакала, потому как раз за разом все мои попытки поднять его назад на кровать оканчивались полным провалом. Сил моих на этот подвиг не хватало. За день навкалывалась так, что еле свои ноги таскала, и на помощь позвать было некого. Напротив нас в огромной квартире проживала бабулечка, божий одуванчик. Дедуля постарше сторожил одну из квартир наверху, а во второй, там же, наверху, шел вяло текущий ремонт. А если точнее, то чаще всего там никого не было.

Как не старалась, поднять Кирилла на кровать я так не смогла. Ни сама, ни с его помощью, он на самом деле мог теперь двигать руками и ногами, ни с помощью подручных средств. Пришлось устраивать ему лежбище прямо на полу. Все таки сбросить матрас с подушкой на пол и перекатить на него здорового мужика намного легче, чем пытаться его же затащить на эту кровать. Перестала хлюпать носом Василиса. Закончились одновременно вместе со слезами мои силы и этот нелегкий день. Ребенок уснул, едва коснувшись подушки. Мне же такое счастье светило еще не скоро. «Полового» жителя нужно было еще накормить, обиходить на ночь, лекарства дать, укол сделать.