расчищенной под два грузовика дороге между громоздившимися с обеих сторон ветровалами проехали молча. А потом Коррант усмехнулся.

— Однако толковый… хозяйственник. Ты смотри, сколько за три года без малого успел. А то тут уже полный бардак начинался, старик всех распустил.

Говорил он, ни к кому не обращаясь, как сам с собой, и слушали его молча. Гард — рассеянно, крутя головой и явно в пол-уха, больше интересуясь лесом, а Гаор очень внимательно. Потому как в новом месте любая информация на пользу.

— Интересно, — продолжал задумчиво Коррант, — где такого нашли, а ещё интереснее, кто так выучил. Хотя… Экономическое Ведомство… тоже… не простое, — и зорко быстро посмотрел на Гаора. — Мужиков у шлагбаума видел? — и не дожидаясь его ответа: — Всё понял? Так что не наглей. И остальных предупреди. Гард, тебя тоже касается.

— А? — оторвался от окна Гард. — Отец, что?

— То самое, — хмыкнул Коррант. — Держись в рамках. Себя не роняй, но и не заносись. И без аргатских штучек. Могут не понять.

Гард кивнул, но ответить не успел. Потому что лес внезапно расступился, открывая огромное — противоположный берег еле просматривался тонкой неровной чертой тамошнего леса — серебристо-синее озеро. Дорога раздваивалась вдоль пологого поросшего низкой сочной травой склона, уводя к навесам и прочим сооружениям.

— Бери налево, — распорядился Коррант. — И вон к тому навесу, да, большому, там за ним уже для коптильни круги выложены.

— Отец, — подал голос Гард. — Это кто-то уже себе приготовил?

— Слышал, что сказали? — хохотнул Коррант. — Занимать по своему усмотрению. Вот я и усмотрел. Так, а здесь притормози и дверь открой.

Гаор послушно затормозил, не доехав до указанного навеса, и выпустил уже совсем проснувшихся пассажиров из кузова.

— Тумак! — с ходу негромко заорал Коррант. — Как тебе этот? Сойдёт.

— Самое оно, хозяин, — охотно согласился Тумак, радостно озираясь.

— Так, тогда, Рыжий, фургон сюда поставь. Вы все к воде валите, здоровайтесь, пять долей вам даю, потом разгрузка и обустройство.

Гаор вместе со всеми бегом спустился к воде, не так зная, как догадываясь о предстоящих действиях. Тихоня сразу пристроился рядом с ним, и они уже следом за Тумаком и Большухой, встав на колени напились, черпая пригоршнями воду, прокатывающуюся по нёбу и горлу ледяными приятными шариками, потом плеснули воды себе на головы и умылись.

— А теперь айда, — Тумак встряхнул головой так, что от его взлохмаченной шевелюры и растрёпанной бороды полетели брызги. — Работать пора.

— Ну, и работать, — хмыкнул Сизарь.

Тихоня, уже знавший эту тонкость, что работать на хозяина, а работать — так на себя, рассмеялся вместе со всеми.

В нескольких шагах от них уже так же умывались и пили, здороваясь с Озёрным, ещё мужики и бабы, а там вон ещё…Склон и берег быстро заполнялись людьми и их суетой, которая, впрочем, как быстро приметил Гаор, была вполне осмысленной. И уже не красный, а золотистый солнечный диск показался из-за леса.

— Вы бы ещё купаться вздумали, — встретил их у навеса хозяин. — Я на молитву, чтоб, когда вернусь, всё как надо было. Тумак, понял? Рыжий, успеешь по бабам, делом займись. Гард, пошли.

— Это они по-своему молиться будут, — объяснил Тихоне Сизарь. — Нас не касаемо.

Тихоня понимающе кивнул. Кивнул и Гаор: конечно, там — молитва господская и хозяйская, а Солнце — Небесный Огонь по-Храмовому, Золотой Князь по-нашенски — всем виден и на всех смотрит. И свою молитву он успел прочитать, ещё стоя у воды.

Вокруг кипела суета обустройства, сразу ставшая общей: помоги и тебе помогут, одолжи и сам одолжишься, а заодно и познакомиться, и вспомнить общих знакомых, узнать последние новости по посёлкам и усадьбам, сговориться на ночную ловлю и на прочее, что ночью сподручнее… Тихоню, для всех неизвестного, сразу обступили, дёргая со всех сторон вопросами, и он, растерявшись от обилия незнакомых людей, только крутил головой и неуверенно улыбался.

— Наш это, — перебила общий шум Большуха, — с капитановой усадьбы.

— Галчонок, что ли ча? — спросил кряжистый темнобородый мужчина.

— А то ты, Мовша, сам не видишь? — ответил Тумак

Толпа понимающе и, как сразу почувствовал Тихоня, сочувственно зашумела. Кого поселковые называют галчатами, он уже знал и потому улыбнулся уже уверенней.

— И ничего не помнишь? — спросила женщина из Мовшиного посёлка.

— Выжигают им память, — вмешался Гаор.

Сочувствие окружающих заметно усилилось. Но коли с новичком всё ясно — не чужак, свой, а что на голозадого смахивает, то не в укор мальцу, потому в галчата и угодил, ну, да ничего, и не такое бывало, глядишь, ещё и вспомнит, найдёт своих — и понятно всё, а дело делать надо, солнце уже вона где, сейчас хозяева с господами с молитвы своей придут, их кормить надо, а у тебя вона так и лежит всё навалом.

Лёгкий разборный купол временного храма заполнился быстро и достаточно плотно. И Коррант снова не смог не оценить предусмотрительность и… да, пожалуй, именно распорядительность нового управляющего Озёрным хозяйством. Рассчитано точно по количеству приехавших: не тесно и не слишком просторно. И даже храмовник приглашён нестарый, с хорошим голосом, умеющий не торопиться и не затягивать службу. А Гройна оказалась права: Гарду под возраст почти нет, остальные — мальчишки-подростки, только вон те двое, ну, один, да, точно, уже в полицейских протоколах фигурировал, правда, ничего особого, обычное мальчишеское лихачество с превышением скорости и созданием опасных ситуаций, это неприятно, но терпимо, а вот второй… неприятный. Похоже, из молодых, да ранний.

За всеми этими мыслями он с привычной автоматичностью совершил все положенные движения, произнёс положенные молитвы и на выходе опустил в стоящее блюдо стандартные шесть гемов по древнему завету: «Полудюжину Храму отдай».

Как опять же издавна повелось, выйдя из Храма, немного постояли и поговорили, возобновляя старые знакомства и заводя новые, немного обсудили последние новости, но это уже так, вскользь, основные разговоры будут вечером на отдыхе. Управляющий повторил свою просьбу вложить лохмачам ума, чтоб не вздумали оправляться помимо специально отведённых и оборудованных для этого мест. Что и к ним — господам и хозяевам — это тоже относится и что для них также всё приготовлено, не прозвучало, умному достаточно, да и на жеребьёвке «озёрный капитан» об этом очень доходчиво упоминал. Как и о соблюдении всех остальных правил, запретов и предписаний насчёт размеров ячеек в сетях, запрета на самовольную рубку ивняка для коптилен, а также драк и разного другого непотребства. О неписаных правилах и обычаях не говорили, тут уж лохмачи сами друг за другом последят.

И не спеша, давая рабам время подготовиться, чтобы не начинать декаду с