«Светуля» не сказала ничего. Вновь не нашла слов.

– Мне нравится твоя наглость, девочка, – усмехнулась королева после небольшой паузы, вновь меняя тему. – Пришла, пытаешься втереться, заговорить меня. А у самой проблем выше крыши.

– Я фаталистка, ваше величество, – ответила Лана, стараясь держать покерное лицо. Ну, вот он, финал беседы. Основная часть, ради которой ее и позвали. – Идею адептов Священного Круга не разделяю, но принципу «чему быть, того не миновать» следую. Если отымеете меня прямо сейчас, значит, судьба такая. Мне наклониться или как?

Лея заливисто рассмеялась. Кажется, вновь удачный выстрел.

– Дерзишь, дерзишь! Это плюс. – Вздох. – Все правильно, прошла войну, тюрьму и корпус, все три школы жизни. Что вообще может напугать такую, как ты? – Она задумалась. – Мне бы хотелось, чтобы таких людей вокруг было больше, честных и прямых. А лизоблюды-подхалимы… – Она красочно махнула рукой и указала на место напротив себя: – Ну что ж, попробуем заново? Садись.

Лана вновь села. И почувствовала, как опять затряслись коленки. Подвыпившей Лея казалась только с виду, подобревшей и хмельной. На самом деле сквозь наносную пелену на нее смотрела трезвая расчетливая стерва. И стерва не в духе, хотя она только что расположила ее немного к себе.

– Ты знаешь, почему вас приставили к Изабелле? – последовал вопрос в лоб.

Лана задумалась. Непростой вопрос! Точнее, простой, но ответ на него обязан быть непростым. И она выдала версию, которую они с девочками много раз обсуждали, хотя до последнего пытались не верить.

– Для сравнения. Это как игра в «плохого гвардейца» – «хорошего гвардейца». Мы – плохой.

Лея кивнула.

– Правильно, молодцы. Признаюсь, я рада. Думала, вы обидитесь, как-то расстроитесь. А вы так спокойно это приняли. Да, вас приставили к ней, чтобы она поняла, – продолжила она, – что «хранители» бывают совсем другими: принципиальными, неконтактными, жесткими. И если с ними не ладить, это аукнется в первую очередь ей самой. Некий воспитательный момент. Это решение не мое, совета офицеров, а точнее, Сережи, которое офицеры поддержали. Я была против, если тебе это важно. – Лея сделала выразительные глаза. – Но не вмешалась, решила посмотреть, что из этого получится.

Если бы не вбитая инструкторами за годы выдержка да не железная дисциплина, маленький волчонок с винтовкой внутри пристрелил бы эту коронованную тварь прямо на месте. Но она не волчонок и не должна реагировать, чего бы это ни стоило. Лана держалась.

– И знаешь, что самое интересное? – улыбнулась Лея, наблюдая ее внутреннюю борьбу и получая от нее видимое удовольствие. – Это сработало! Вы справились! «Девятку» выбрали именно как неконтактную группу, не идущую на компромиссы да еще имеющую щекотливую репутацию. Вы должны были напугать ее, и напугали. Бэль присмирела. В какой-то степени, конечно, когда речь заходит о моей дочери, все относительно. Затем она сбежала.

Ее величество многозначительно помолчала.

– Но это тоже часть плана, она вас ненавидела, это закономерно. А потом, то есть сейчас… В общем, только что она просила за вас. Просила оставить, не выгонять. Вы ведь собрались уйти? Отказаться?

Это был не вопрос, а насмешка. Все она прекрасно знала, эта «захмелевшая» женщина. Читала еще несовершенные поступки по одним слухам и догадкам. И врать под ее пронзительным взглядом бесполезно.

– Она осознала свое поведение, научилась делать правильные выводы. А значит, эксперимент можно прекращать. Как только прилетим на Венеру, вас заменят.

– Выгоняете нас за то, что она за нас попросила? – не поняла Лана, из последних сил душа нахлынувшую изнутри волну злости и отчаяния.

– Нет. – Лея покачала головой. – Не за это. Ну-ка, плесни себе половинку. Я разрешаю.

Лана вновь направилась к бару, нашла чистый бокал и, не жалея, от души, его наполнила. Да, глоток коньяка ей сейчас очень даже не помешает. Если она не хочет сорваться.

– Пей. Это приказ! – раздался резкий голос сзади.

Она последовала «приказу», осушив полный бокал в три глотка. Да, действительно, пойло! Сивухой отдает. Они пили такую бодягу под Курском, во время наступления. Там в их отряд влился умелец, «Кулибин», из трофейного крахмала брагу делал на всю дивизию. Настаивал на грибах, очищал и на самодельном самогонном аппарате перегонял. На вкус такое же дерьмо, но то была война, выбирать не приходилось. Здесь же…

Она скривилась и хапнула ртом воздух. Выпитое попросилось наружу, и стоило больших усилий его удержать.

– Молодец! Садись, – усмехнулась королева.

Села.

– Света, я была против этого проекта. Но в свое время я поклялась, что не буду лезть в воспитательный процесс Сережи. Чтобы не было так, что папа запретил, мама разрешила и наоборот. Это главное условие нашего примирения, и я много лет честно не вмешивалась, пусть мне многое и не нравилось. Так же с этим проектом. Понимаешь?

Лана ошалело кивнула. Во рту еще пылало, горло драло, и тошнило до спазмов.

– Но теперь все становится на места. В вашем присутствии рядом с Изабеллой больше нет необходимости.

– Но мы справлялись.

– Если бы вы не справлялись или мы хоть на секунду подумали, что вы можете не справиться, вас бы там не было изначально. Понимаешь?

Кивок.

– Вы молодцы. Должны были справиться – и справились, и за это огромное спасибо. Но я хочу, чтобы мою дочь охраняли другие.

Лана почувствовала себя лучше и бросила с вызовом в лицо:

– Вы не хотите, чтобы вашу дочь охранял взвод зэчек-смертниц, ваше величество? Так?

«Не сорваться! Только бы не сорваться!» – не переставая твердил ее внутренний голос.

Лея в ответ даже не моргнула.

– Я рада, что ты понимаешь. Наверное, это не лучшее решение в данный момент, но это мое решение. Я так хочу. Как сеньора и как мать.

Молчание.

– Надеюсь, вы не наделаете глупостей? Не быть «хранителем» – не конец жизни.

– Зачем вы мне это сказали? Сейчас? – Лана зло усмехнулась, сдерживая слезы. – Вы же могли подождать возвращения.

– Честность. Я ваша сеньора и не хочу, чтобы вы таили на меня обиду. Лучше сказать людям все в лицо как есть, чем молчать и допустить, чтобы они потом держали за пазухой камень. Как ты думаешь?

Лана не знала, что думает. Голова была занята другим.

– На Венере вы будете считать меня двуличной сукой, подло вравшей в лицо. А сейчас вы переболеете и успокоитесь. К прилету же смиритесь и настроитесь на другой лад, без сцен и обид. Повторю, жизнь не закончена, я вас ценила и буду ценить, вы нужны и без хорошей работы не останетесь. Просто так надо.

Лана кивнула и сникла:

– Понимаю.