Я меланхолично пожал плечами.

– Друзья пару приемов показали, захотелось их отработать, – начал я «загонять» старую легенду.

– Ну, давай, отрабатывай!

И он напал, тут же, без предупреждения. Я прежний не успел бы среагировать, точно говорю, и круто огреб бы, но я теперешний, прошедший пять дорожек смерти, ушел. Хотя с трудом, большим трудом!

– Шустрый! – то ли похвалил, то ли констатировал он. – У тебя интересные друзья, хорошей техникой владеют. Но непрактичной. Настоящие мужики так не дерутся.

Он снова атаковал. Финты, обманные, несколько выпадов.

Настоящие мужики. Возможно. Но я видел ее совсем не у мужиков! Так что…

Фууум, фуууум… Бымц!

Я оказался на земле. Как – не понял, но это точно не из учебного арсенала. И хотя было достаточно больно – тренеры редко щадили нас, особенно этот и особенно сейчас, я получил истинный кайф ценителя от последней его атаки. Круто!

– Я же говорил! – усмехнулся тренер. – Твоя техника хороша для слабых, но шустрых, кто не сможет выдержать прямой удар. Например, когда хулиганы напали, здоровенные неповоротливые дядьки с пудовыми кулачищами. Ты же силовой боец, вот и не занимайся ерундой. Делай то, что реально может тебе в жизни помочь, а это все, – он пренебрежительно махнул рукой, – фигня!

Я вытер кровь из разбитого носа и поднялся. Хотелось поспорить, что с помощью подобной техники меня, силового бойца, уделали какие-то бабы, но не стал.

– Занимаемся! – захлопал тренер в ладоши. Он ткнул в грудь еще одному одногруппнику и отошел с ним, но всю оставшуюся тренировку я чувствовал его пристальный взгляд в свою спину.

Поверженный противник тем временем очухался и снова подошел ко мне:

– Давай еще раз?

Как я мог отказать?

* * *

Журчание воды успокаивало. Я плеснул ее себе в лицо, смывая кровь и ненужные мысли, которые так и лезли в голову, ставя крест на той благословенной пустоте, о которой мечтал в начале занятия.

– Так ты скажешь, как это делаешь? – раздался голос.

Я обернулся. В туалет вошли двое: тот парень, которого я отделал первым, аж два раза, и еще один, которого сделал позже. Оба хорошие ребята, каких-то несколько недель назад были примерно на одном уровне со мной. Мы не то чтобы дружили, но общались тесно, считая друг друга братьями по оружию, членами одной стаи. Случись у кого-то из них неприятность, я не раздумывая приду на помощь. Они, в общем, тоже, но в свои разборки с сынками криминальных шишек я впутывать их не хотел, это простые ребята, да еще безбашенные, меня совесть съест, если с ними из-за этого что-то потом случится (а с такими сорвиголовами обязательно что-то случится). Но врать им или молчать под укоризненным взглядом…

Да собственно, и что с того, что я мод? Чего я боюсь? Модов миллионы, почти каждый четвертый в той или иной степени мод, за столетия долбаных генных экспериментов родилось столько людей, столько перемешалось!

Я выключил воду и поднялся, оставив лицо сохнуть.

– Скажу. Только никому ни слова. Могила!

Они переглянулись, задумались, и оба согласно кивнули:

– Хорошо!

– Не вопрос!

– Это правда важно, ребят. Я сам многого до конца не понимаю, к чему это приведет, но к чему-то приведет точно.

– Ладно, не дрейфь, не сдадим, – усмехнулся первый. – Что там у тебя?

Теперь задумался я.

– Меня не было долго.

– Мы заметили, – улыбнулся второй. – Тренер лютовал, соревнования на носу, а ты исчез! Знаешь, что тут творилось?

– Но я же вернулся.

– И где пропадал? – хмыкнул первый. – Судя по тому, как ты нас сделал, даром времени не терял!

Я согласно кивнул:

– С ребятами одними пересекся. Которые обещали кое-чем помочь. Не спрашивайте, что за ребята, но люди серьезные. Они на меня посмотрели и сказали, что я – мод.

Первый присвистнул, второй же задумчиво покачал головой:

– На что мод?

– Хрен знает. – Я развел руками. – Какая-то боевая модификация, секретная разработка военных. Насколько древняя, насколько секретная ныне – не знаю. Кто-то из моих таинственных предков был выходцем из их генной лаборатории.

Первый вновь присвистнул. Второй же задал не очень приятный для меня вопрос:

– И ты не знаешь, кто именно? У тебя так много предков, кто мог быть выходцем оттуда, чтобы об этом никто не знал?

Первый тут же шикнул на него, но я махнул рукой:

– Да ладно, ничего страшного, пусть знает. Я – сын проститутки. Она не знает, кто мой отец. Так что это тот еще вопросик.

Второй раскрыл было рот, затем смущенно выдавил:

– Я это… не знал! Извини!

Я вновь махнул рукой:

– Ничего, я привык. Восемнадцать лет для этого было. Так что, парни, я понятия не имею, как и каким образом, но этот таинственный предок оставил мне неплохую наследственность. Я обнаружил уже три способности. Первую вы видели, скорость, вторая – неестественная выносливость. Те типчики две недели меня гоняли, да так, что думал – сдохну! Не сдох. Наоборот.

Парни уважительно закивали:

– А третья?

– Третья. – Я грустно усмехнулся. – Мне крышу сносит, когда злюсь. Конкретно сносит. Побочный эффект модификации. По нему те типчики ее и опреде лили, эта вещь по ходу на потоке, я не первый, кто ею награжден. Так что у медали две стороны, и я бы не завидовал мне на вашем месте, amigos.

– Да мы и не завидуем, – смущенно потянул второй, но по его лицу я понял, что это не совсем так.

По крайней мере, было до сего момента.

– И что теперь будешь делать? – с сочувствием спросил он.

Я пожал плечами:

– А что мне остается? Родителей не выбирают. Жить, конечно. Только никому, пацаны! Если народ узнает!..

Пацаны жестами показали, что они – могила. Да, если народ узнает, неизвестно, какая будет реакция.

– И это, еще… – Червячок сомнения на миг сковал меня, но затем я решился – гулять так гулять. – Они мне прием один показали. Не прием даже, технику, бой продемонстрировали. В общем, как одному биться с несколькими противниками. Я не то что понял, но какую-то суть уловил. Можете помочь с ней немного?

– Что надо делать? – оживился первый.

– Типа хочешь вспомнить, восстановить это дело? – понял второй и усмехнулся. – Чтобы самому использовать?

Я усмехнулся в ответ:

– Типа того. Может, не все, но хоть что-то восстановлю. Вы ж знаете, мне нужно, у меня проблемы небольшие с группой camarrados.

Пацаны кивнули. О моих злоключениях в школе знали многие, это не секрет, в отличие от происхождения.