– Ну ты насмешил! – Толик, который в это момент пил воду, чуть не поперхнулся. – Нас! У него вся страна, армия, народ были! А ты говоришь – нас. А то что не потомок, говорит, по моему мнению, он и сам не знает, а то бы не позвал его.

Когда Егор сообщил Павлу о приглашении в поездку, тот очень обрадовался. Он твердо решил, что докажет Петру делом, что достоин подобных предположений.

– Только, вот какое дело, – замялся при разговоре по телефону Егор. – Петр Алексеевич шумиху не любит, выезжаем по-тихому. Транспорт на тебя не предусмотрен.

Егор, опасаясь, что Павел займет при Петре его место, говорил все это, надеясь на отказ Павла присоединиться к поездке.

– Да ничего, – отозвался Павел. – У меня есть машина. Отцовская, старая правда, но ездит.

На ней Павел и присоединился к путешествующим.

Глава 39. О Франце Лефорте и о семени, из которого выросло могучее дерево

Иван Данилович, направивший мысли Петра вместо Воронежа в Переславль-Залесский, имел личный интерес в этом направлении. Там была дача его близких родственников, которых ему не терпелось навестить. У любимого племянника был день рождения, жена и дочь тоже туда направлялись, и он намеревался улизнуть и опрокинуть с удовольствием рюмку со всеми.

– Не-а. Не прокатит! – лаконично прокомментировал его желание Толик.

– Да это по дороге, – юлил Иван Данилович. – Ты меня высадишь и пока вы по музею будете ходить, я к своим слетаю. Он, – кивнул Иван Данилович в сторону покоев Петра, – и не заметит.

– Не-а. Не прокатит! – повторил Толик.

– Что ты заладил: «Не прокатит! Не прокатит!» – вспылил Иван Данилович, понимая правоту его слов. – Я его специально в Переславль направил, чтобы к своим слетать.

– Ну разве что слетать! – заржал Толик.

– Петр Алексеевич, – услужливо проворковал Иван Данилович, видя, что Егор уже подготовил дорожную сумку и Петр готов, – в музей «Ботик Петра», то есть ваш, поедем? Там прекрасная экспозиция!

– За тем и еду! – кратко ответил Петр и остановил Егора, выходящего с сумкой за дверь. – Павла позвал?

– Да, Петр Алексеевич. Просить, чтобы закрыли для посторонних музей? Я сейчас позвоню.

– Не трудись! Я народ сам приучал в музеи ходить, пошто их отгонять! Нам они не помеха!

Павел, к огорчению Егора, откликнулся с радостью. Даже если у него и были намечены планы на это день, отодвинул и не поперхнулся.

Встретились они перед музеем «Ботик Петра». Видно было, что Павел очень волновался и не знал, как себя вести. Петр же просто кивнул ему и вошел внутрь.

Ивану Даниловичу нужно было время, чтобы улизнуть на дачу. От музея туда можно было дойти пешком. – Павел, можно вас на минуточку? – подошел он к парню.

– Да, конечно.

– Петр Алексеевич очень любит, когда его об истории расспрашивают!

– А я что, не расспрашиваю? – услышал их разговор Егор. – Я, между прочим, в морской пехоте служил!

– Расспрашиваешь. Только ему новые уши нужны. – Иван Данилович взял Павла за плечо и отвел в сторону. – Вы поподробнее его расспросите, все детали, как ботик строился.

Иван Данилович надеялся, что вопросы Павла задержат их в музее и он незамечено успеет смотаться к своим.

– Да я и сам хотел! – ответил Павел и, войдя в музей, встал рядом с Петром.

Егор отодвинул его плечом и сам занял место рядом с Петром.

А тот, заинтересовавшись чем-то, отошел в сторону и стал разглядывать днище ботика. Егор и Павел, оттирая друг друга, хотели встать рядом с царем.

– Пошто толкаетесь? Места мало?!

Иван Данилович, решив, что все под контролем, перемигнулся с Толиком, который должен ему позвонить и предупредить, что осмотр музея-усадьбы закончен. Затем он, предвкушая вкусный обед у родственников, засеменил к выходу, но вспомнив, что родственники попросят фотографии Петра, сделал несколько, чтобы тот его не видел.

– Петр Алексеевич, это и есть ботик, с которого все начиналось? – спросил шепотом Павел, чтобы не мешать окружающим.

– Самый первый ботик, что Петр Алексеевич нашел в Измайлово, сейчас находится в Военно-морском музее, в Петербурге, – зашипел Егор.

Петр в это время читал надпись о том, что в 1783 году большим пожаром была уничтожена часть города, погибла в огне вся петровская флотилия. Уцелел лишь бот «Фортуна», который в музее и представлен.

Царь потемнел лицом, в голове билась одна мысль: «Не уберегли! Не уберегли, сучьи дети!».

Он вышел из здания музея, подставил ветру взволнованное воспоминанием лицо и подумал: «Как будто я указ не издавал, чтоб хранили! Кого наказывать? При ком сгорело, те ныне на Высшем суде ответчики!»

Вспомнил, как в феврале 1722 года он приезжал в Переславль-Залесский. Увидев тогда небрежение к дорогой его сердцу потешной флотилии, был он страшно разгневан. Досталось и поделом переславскому воеводе! Написал он тогда указ, обращенный в будущее и ко всем последующим воеводам: «Надлежит вам беречь остатки кораблей, яхт и галеры; а буде опустите: то взыскано будет на вас и на потомках ваших, яко пренебрегшии сей указ».

Видел он свой указ на стеле при подъеме к музею. На граните высечен, да толку от этого нет!

Он стоял, вглядываясь с холма в водную рябь озера.

«Ничего для меня тогда красивше этих кораблей не было!» – думал он с горечью.

Навсегда он запомнил чувство радости, когда впервые поставили на воду построенный здесь же корабль!

Карштен Брант – голландский судостроитель, восстановивший ботик, которому Петр повелел ехать с ним, то и дело сцеплялся с русскими мастерами, строившими корабли еще для батюшки – Алексея Михайловича.

– Так не можна работать! – жаловался он Петру, наблюдавшему за работой. – Дерево надо лучший качество! И сушить в укрытый место много месяц, затем смолить против вода и жук. Мастер Афанасий супротив мои слова делал. Он говорит: «То есть ваш приказание делать сразу». То не есть работа!

– Нету времени месяцы ждать, Карштен, а опосля хорошее дерево на ученье переводить! Пущай ныне строят! Допреж научатся. А там станем по науке делать.

Карштен, помотав в недоуменье головой, отходил, чтобы опять через некоторое время сцепляться с русскими мастерами.

Лефорт, находясь там же, провозглашал за столом, накрытым прямо на берегу озера:

– Какой хороший русский поговорка: «Один раз отмерь, семь раз отрежь», герр Питер! Как ускоряй дело! Наш уважаемый Карштен Брант не знает, что надо делать быстро, он знает, что надо хорошо!

Петр покосился на Лефорта, решая, рассердиться ему или нет. Но увидев мудро улыбающегося Франца, сдержался.

– Все ты врешь, Франц! – сказал. – Поговорка говорит: «Семь раз отмерь, один отрежь». То верно,