ты здесь, хочу я с тобой о деле поговорить. Садись. Разговор долгий.

Виктор Александрович сел, думая, что ему бы отдохнуть после перелета. Устал он уже от разговоров на сегодня.

– Вот, почитай, – Петр взял со стола листы. Твои пишут: «Если ты депутат, у тебя все за рубежом, жена рожает там, дети учатся, тогда ты здесь в каком качестве? Не можешь быть здесь на государственной службе. Иначе в пользу какого государства будешь принимать законы?» – дельно написано. Что скажешь?

Петр поискал трубку и не нашел.

– Вот ведь командирша! Забрала. Ей-ей забрала! Не покуришь теперь, – то ли осудил, то ли посетовал. – Ты вот декларацию поминал. Прописали ее. Мне то ведомо. Токмо сито это. Годами жили, родственников не помнили, да вот и сгодились. На всех можно приобретенное разбросать. А у главного – будто и нет ничего! А ты говоришь – декларация! Почто не проследил?

Президенту очень не понравилось, как Петр с ним разговаривает. Распекает, как будто он все еще царь!

«А у самого не воровали?! Меня, как вас, Петр Алексеевич, на царство не готовили! сам до всего доходил!» – думал он, не глядя на Петра, чтобы не раскрывать своих мыслей, а вслух сказал:

– Критиковать каждый может. В том же Интернете.

– Да ты не хмурься, а примечай. А в Китае, прочел я, открыт музей коррупционера. Там на стене надпись. Три слова. Знаешь какие?

– Нет. Ну наверное: «…не бери, не давай, не проси», или «не искушай, не искусись»…

– И выкусись. – добавил Петр.

Оба засмеялись.

– Там написано: «Честность, сердечность и усердие». Вот что каждый чиновник знать должен! Туда водят государственных служащих, и оные опосля посещения музея раскаиваются в ошибках. И закон там такой: коли признался, что взял взятку и сам ее государству вернул, то взяточника прощают, а деньги на благо для страны идут.

– Очень правильный закон, – сказал машинально Президент, думая: куда это Петр клонит?

– Видится мне, что кодекс надобно вводить.

– Кодекс? – переспросил Президент.

Петр достал из-за пазухи помятые листы.

– Вот, почитай, что я подготовил с Данилычем.

Президент спросил раздраженно:

– Данилыч ваш – ученый, так ведь? Юридического образования не имеет.

– У Данилыча, в отличие от твоих, мера есть. Вот, гляди, – Петр ткнул пальцем в Кодекс чиновника.

Президент смотрел на Петра и думал: «Прокипятили вас на славу, Петр Алексеевич! Прямо огненный поток из вас наружу бьет!»

А вслух сказал:

– У нас уже принят типовой Кодекс для государственных служащих.

Петр махнул рукой.

– Читал я. Словоблудие одно! Наворочено много, а дела мало! Народ знает о Кодексе? – Сочтя молчание Виктора Александровича за ответ, продолжил: – И чиновники о том не помнят! Подмахнули бумажку, сели на место и забыли! А в государстве каждый должен знать, что чиновники обязаны на благо России радеть! России, а не своего кармана! – он сел в постели повыше, Виктор Александрович ему помог.

Вошла, даже не спросив разрешение, Надежда. Видимо, посчитала, что ей как спасительнице разрешен прямой доступ к Петру. Поправила подушку на его постели, пожелала выздоровления и попрощалась.

– Шефство над вами взяла, Петр Алексеевич, – сказал ей вслед Виктор Александрович.

Петр нахмурился, показывая, что не желает говорить на эту тему.

– Не поблагодарил! – укорил он себя. – Не хорошо это. Когда сподобится увидеть?!

– Так вы можете ей позвонить, – подсказал Виктор Александрович. – Ваши ее номер найдут.

Петр просветлел лицом на мгновение, и опять стал серьезен.

– Кодекс принимать под барабанную дробь, прилюдно с принесением присяги. Прописать в нем надлежит следующее:

«При вступлении на государственную службу чиновники всех рангов обязуются:

СТАВИТЬ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ И ЕЕ ГРАЖДАН НА ПЕРВОЕ МЕСТО.

НЕ ИМЕТЬ СЧЕТОВ ЗА РУБЕЖОМ, а коли имеют что, так проверку учинить – не коррупцией ли деньги нажиты. Ежели воровством – вернуть в Российскую казну.

НЕ ПРИОБРЕТАТЬ НЕДВИЖИМОСТЬ ЗА РУБЕЖОМ! А ежели имеют, так же проверить – не коррупцией ли деньги нажиты. Коли приобретение было после утверждения Кодекса, то с государственного п оста вон!

СООБРАЗНО СВОЕЙ ДОЛЖНОСТИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ПЛОДАМИ, ВЫРАЩЕННЫМИ НА РОССИЙСКОЙ ЗЕМЛЕ.

А то у вас, как в плохой харчевне: повар свою стряпню есть не желает и к соседу на обед ходит. А как по Кодексу жить станут, то, глядишь, у ответственных интерес появится для себя и своих детей дома что-то хорошее сделать.

И НЕПРИКАСАЕМЫХ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО! ВСЕ ПЕРЕД СУДОМ ДОЛЖНЫ БЫТЬ В ОТВЕТЕ!».

Президент кивнул.

– Вы мои мысли читаете. Согласен, многое нужно менять!

Но только время еще не пришло. Многие из тех, что в Думе в перестройку выбирались. Туда специально своих сажали, чтобы принять законы, которые к обогащению отдельных лиц и компаний направлены. Не пропустят! Менять надо половину состава! И среди главных ответственных тоже, вот тогда можно поправки и к Конституции принять и к Кодексу чиновника.

– Вестимо не пропустят! Их неприкосновенности лиши, так половину под суд отдать можно! А ты сам почин сделай. – Петр повернулся и в упор посмотрел на Президента. – Ты, да премьер твой. Видал я изнанку вашу. Мои люди до счетов ответственных добрались. Сколько яиц в ваших корзинках, мне вестимо. Ты уж не обессудь, моим умельцам это токмо размяться.

Президент похолодел. «Такой наглости никто себе не позволял! Добраться до его счетов! Как они посмели!» – он сдержал себя, ничем не показав возмущения. Годы, проведенные в политике, давали о себе знать.

– Понеже гораздо честнее будет. Опосля тебя, ответственным твоим другого хода не будет. А ежели Кодекс сей примете, то и народ вам поверит, да и чиновникам.

– Знаете, какая буча поднимется! Здесь же не только наши интересы, банки по всей Европе. Вы представляете, что начнется, если наши ринутся там счета закрывать и деньги отзывать! Это же вторая волна кризиса! У всех счета за границей!

Лицо Петра перекосила страшная гримаса. Голос его загремел так, что бумаги на столе разлетелись в разные стороны. Виктора Александровича придавило к стулу.

– Таких друзей – врагов не надобно! Изменники! Чужой стране служат! В мое время на кол бы сажал! А у тебя Задиристый предложил амнистию на нынешних провести и с новых начать. Мню, у самого грешки за границей есть, не хочет отдавать! Не желает, чтобы ворошили и к амнистии взывает. Ежели амнистию проводить, то токмо с выплатой в казну. На чужие государства поработали, пусть и своему заплатят! А ты с премьером пример покажи!

Очень не понравились Виктору Александровичу эти мысли! Кто же захочет расставаться с нажитым! Когда выходил из кабинета Петра, еле удержался, чтобы дверью не хлопнуть!

* * *

Виктор Александрович связался