и поглядим и спросим, еслив надо, — уверяет Степан.

— Спросим… — хохочет небритый Алтын, подключаясь к разговору. Ему только треуголки не хватает: как есть пират! — И пирогов спросим. Уж так попросим, что аж уроем. — Требуха есть ещё?

— Жевни. Вот.

— А поточнее если? Спрятано, а сам не видел, — подмечают справа.

— И нешто покажешь? — замахнулись слева и сзади. Шутя, для своих. Степан крутого замаха не видел, а то соответствующим настроением попортил бы себе штаны.

— Не знаю точно где, а знаю точно, что есть на! Как рыб в море не видать на, так и…

— Говори по — русски! Разнакался! Чего ты нам трепало моешь! Есть, есть! Заладил какадуем. Рыбы! В море! Разведку надо было вести, а не крошки со стола собирать. Вот мы вернулись и что? Ты нам должен, не забывай. Гуди53 по делу или…

— Или?

Подумали незлобные, разумные люди. Поскребли затылки. Идея была любопытной: ни одного мужика в том богатом доме. Даром бери — не хочу! Ножи спрятали на время. Комиссар Кожан крутнул барабан. Теперь пуля в безопасном для Стёпки месте, и от случайного выстрела страховка. Пули надо беречь: они денег стоят.

— Грызуны, говоришь, там есть? Сколько их?

— Есть парочка. Малолетки оба. Не сделают ничего на. Слабы. Девица и…

— Каким возрастком?

— Девчонке восемь — девять… с хвостиком, мальцу вообще шесть.

— Это хорошо. Нам взрослые ни к чему. А двустволке54 сколь, гувернантке твоей? Етил, поди, втихушку!

— Под двадцать четыре — пять… Да тихая она, не крепкая. Дунь и рассыплется… Не етил. Не давала. Честную корчит.

— Ага, нормалек. Ну и как теперь? С нами пойдёшь, или желаешь опять отсидеться в подвале? Коли не найдём бабла, так кобздец тебе, Стёп.

— С вами, с вами, люди добрые… товарищи… Насосик, Жалок, Алтын, ну что вы! Желвак!

— Гусь тебе товарищ… Ты мне вспомни, Стёп, бабло в кабалу55 брал?

— Ну, брал…

— Не «ну», а просто брал. А возвращал?

— Ну…

— Гну! Не возвращал. Абщабу берданил56? Сено носил? Хоть бы раз, сука!

— Э — э–э… Вёрст — то до вас…

— Какой вёрст, нах вёрст! Бедолаг57 не вёрстами меряют!

— Вот и «э», — встрял Кожан, — забыл ты нас, а мы помнили. Мохнатую58 вместе теребили… Банк дербанили тоже вместе, а щас что? А то, что ты тут один развлекался, вот что. Поганку крутил59. А мы дело делали, товарищи на батарее60, а я вот в Чека прописался. Люди у нас теперь свои и там и тут. С двух сторон баррикады. Как бы своих не пострелять, понимаешь ты, дуралей? Над бонбой как на привязи сидим, а колечки у тех и у других на верёвочке.

— Под прицелом! — обиженно выкрикнул Алтын. — У своих, блядь!

Кожан:

— Ошибки могут… У фартовых61 и везучих, знаешь! Сдача не залёживается. Не простят… кто — то. Не одни мы в Питере. Мало кто знает ход наш. Рискованно и говорить никому нельзя. Наша это выдумка, партия шахмат, цейтнот: на том краю доски в половине полпервого, да на четвертинке полноги стоим. А что делать? Хитрим, Стёпка, вертимся как кишки в духовке, а ты тут булки отсиживаешь.

— Мы в дёжку62 там играли! Прикидывались! — обиженно выкрикнул Насос голосом юнца, вспомнив свою расцелкованную да разхераченную донельзя, проигранную в карты жопу, — пока ты тут… Сука ты, словом. Обычная сука. …Под путёвого шпарил! Жидил63!

— Мужики! Простите христарадь, я поправлюсь, мне с Лидками — Клавками уж теперь точно не по пути. Осадьте, люди, жиганы64, охолонитесь, а? Я с вами. Точняк. Провожу по дому, заначки, наколки, всё разменяю. Выпас есть. По стенке постучим. По Лидке, по Клавке тукнем. И зазвенит в трёх местах, блёй буду…

— Ха — ха — ха! Удивил.

— Время будет, — продолжал Степан, — мы ж с бумагами, а не нахрапом. Да же, Кожан?

— Не твоя забота, — говорит Кожан. Это мой туз, козырной он, а не твой, понял! Покамест ходи в шестёрках, пока не докажешь…

— Есть бабки у неё, не могли они исчезнуть. Мужики! Кайло возьмём. У меня есть! Пригодится, — защищается провинившийся на всю «Леблядскую» Степан.

— Кхе, ещё стенки копать!

— Подумайте вот, расклад какой:

***

Бла — бла — бла да бла — бла — бла… … …

Надоели такие герои с разговорами об одном и том же. Пропускаем часть базара.

***

Покумекали.

Желвак:

— Ну, смотри, Стёпка! А то, похоже, срыгнуть собрался. Не выйдет теперь так. Не прокотит. Мы за тебя, брат, столько отсидели, пока ты тут в пузе жир тиражировал. Такого понавидывали — тебе и во сне не придёт.

— И ещё отсидите, — буркнул Кожан и засмеялся, — партия наша скажет, комиссар ткнёт пальцем, дак все сядем, и звери и ловцы. На выбор. За ними не задерживается. Не поняли ещё красного смысла? Кому — то социализм, а большинству нары. Короче так: бабки делим пополам. Половина чеке, — иначе не выйдет — другая законным и корешам. По честному поделим. Всё поняли?

— Честно — то честно, а хазу кому на? — осмелился Степан.

— Кому — кому! В коммуну ещё отдай! А как всегда, нах! А чего почём зря интересуешься? Поймите, дурни. Чека расширяется, людей с Сибири набирают. Едут уже. Так что надо успевать и брать максимум. По Марксу и по Ленину жить, понял: не жалеть мешков, тащить всё, но сначала самое дорогое: стартовать с сортиру опосля посеру и всё по херу! Понято? Или нет? …А постепенно из них наберём пацанов, свежачка, обучим как надо жить. Думаете им Чека платить будут? Думаете, они там задерживаются? Там, бля, у молодых батарея почище нашего. А что, он деревенский, несмышлёныш, чистый дурак и бошку на стрельбу высовывает. У них, зелёных, уши впереди мозгов. Как, бля, у суслика. В Чеке, бля, чуть провинился и, хер — рак! к стенке. Своих к стенке! Вот такая совесть у Чека. У них там очередь: попользовать зелёного и в утиль! Чтобы знатоков не плодить. Воровать и бомбить лучше среди идиотов и руками идиотов. Чтобы самим чистенькими… Так что из этих пацанов мы умных себе возьмём. Пусть освоятся, а следом…

— Э — э, Кожан. С зеленью и твой хитрый кабур65 нам понятен. Согласуем. Ты у нас вождь. Так веди прямо как вождь и не сомневайся. А мы вожакам верим. Пока верим, отметь, блядь, покедова на мякине не прокололись.

— Пока