— Не слишком многообещающее начало, — проворчал я. И попытался улыбнуться, когда остальные едва не испепелили меня взглядами.

— На данный момент это лучшее, что нам доступно, — поглядел на меня капитан. — Чтобы узнать больше, необходимо прежде восстановить инструментальные компоненты на обшивке.

— Считайте, что уже сделано, — сказал я с надеждой. Потому что у меня сложилось отчетливое впечатление, что все обстоит не так-то просто.

Что и подтвердилось. И если надевание скафандра прошло просто и легко, то выбраться из корабля было куда труднее.

— Кормовой выход не открывается, — сообщил Штрамм. — Надо было сразу догадаться.

— Почему?

— Из-за Новой. Эти три секунды облучения оплавили всю наружную арматуру. То бишь, по сути, наружный люк крепко-накрепко заварился.

Вообще-то, я тоже чувствовал, что плавлюсь и завариваюсь: охлаждающая система скафандра включалась, только когда он был загерметизирован и находился в вакууме. Я порядком попотел, выбираясь из него, пока инженер проверял датчики один за другим во всех отсеках без исключения.

— Есть! — радостно провозгласил он наконец. — Единственный аварийный смотровой порт, который был на теневой стороне, когда на нас обрушился удар Новой.

— Давайте-ка поглядим.

На неприятность мы напоролись с ходу.

Когда мы попытались открыть запор внутреннего люка, мотор и зубчатая передача протестующе взвизгнули, а затем предохранители выбило. Осмотрев механизм, Штрамм сердито проворчал:

— Им не пользовались годами. Он практически спаялся от бездействия.

Единственным решением оказалась грубая сила. Открыть люк удалось лишь после обработки его в течение часа кувалдой, ломом, маслом и крепкими выражениями. В конце концов он с пронзительным скрипом распахнулся, выпустив порыв затхлого воздуха.

— Может, с наружным люком пойдет легче, — с надеждой сказал Штрамм, утирая струящийся по лицу пот замасленной ветошью.

Его надежды не оправдались. Хотя бы из-за того, что мне пришлось делать это в одиночку. И потому, что блокировка не давала открыть оба люка шлюза одновременно. Что, конечно, выпустило бы весь воздух из корабля в космос.

Надев скафандр, я с помощью инженера втиснулся в шлюз, по сути представлявший собой трубу метров двух длиной. Я влез в него головой вперед, лежа на спине, а он передавал мне нужные инструменты, проталкивая их мимо меня в дальний конец.

— Лучше загерметизируйте скафандр, прежде чем колотить.

Оно и к лучшему, подумал я, как только прохладный воздух заструился по моему лицу. Когда шлем был закрыт — а следом и внутренний люк, — общаться пришлось по радио. В ушах у меня затрещали помехи.

— Если смотреть на люк, петли будут слева…

— Знаю, — буркнул я, потея и испытывая нешуточную клаустрофобию. — Пробую потянуть запорную рукоять.

Конечно же, это кончилось ничем. Я матерился и колотил — сперва кулаком, а потом монтировкой и рычагом. В конце концов нам пришлось открыть внутренний люк и с немалым трудом пропихнуть гидравлический домкрат поверх моего уязвимого тела.

Когда люк был запечатан снова, я подставил плунжер домкрата под рукоятку наружного люка и начал качать. Порядком поработав насосом и взмокнув, я был вознагражден скрежетом металла. Качнул еще и увидел, что стальная рукоятка начала сгибаться. Прекратив качать, перевел дыхание.

— Как дела? — прошелестело у меня в ушах.

Я лишь зарычал в ответ, медленно-медленно качая рычаг раз за разом.

Рукоятка гнулась — и вдруг с пронзительным визгом чуточку сдвинулась. Плунжер соскочил, и я порядком ссадил костяшки, ударившись рукой о металл.

— Стронулась, — пропыхтел я, устанавливая плунжер на место.

Еще два нажатия на рычаг — и дело сделано. Воздух с хлопком вырвался в темную щель, и я узрел межзвездное пространство. Поднатужился — и люк распахнулся.

Звезды представлялись сверкающими точками, четкими и яркими, но не настолько яркими, как диск солнца, к которому мы приближались. Вот оно, место нашего назначения, потемневшее, когда я повернулся к нему и забрало шлема поляризовалось от яркого света.

Убедившись, что магнитный якорь моей страховки держится надежно, я выкарабкался из люка в космическую пустоту.

Обшивка, как и у всякого космолета, была шершавой от соударений с пылевыми частицами. Неспешно перемещаясь с места на место, я миновал объектив одной из камер и двинулся вокруг корпуса.

И тут поверхность резко преобразилась, став глянцевой, лишенной малейших выпуклостей. Пропали все монтажные скобы и проушины, так что уплыть в космос мне не давали лишь магнитные захваты.

— Включить, — сказал я, чтобы активировать радио. — Вспышка Новой оплавила обшивку до глянца. Как зеркало. От инструментария и крепежа ни следа. Я возвращаюсь. Тут работы побольше, чем мы думали.

Едва я по возвращении снял шлем, как влил в себя литр воды чуть ли не одним глотком.

— Мы можем сделать лишь одно, — сказал Штрамм, извлекая абсорбционный пакет скафандра и заменяя его свежим.

— Сверлить?

— Верно. Найти место, где стоял расплавившийся прибор. Загерметизировать отсек. Просверлить корпус изнутри и проложить новый кабель. Выполнить герметизацию швов и установить аппаратуру снаружи.

— Труд немалый.

— Я узнаю у капитана, каким минимумом приборов он обойдется.

Допив воду, я вздохнул:

— Пошли.

После трех дней исключительно долгой и трудной работы электронные и оптические датчики были расставлены по местам вкупе с широкополосной антенной, которая пока возьмет на себя всю связь. Спал я просто замечательно, а еще у меня болели такие мышцы, о существовании которых я прежде и не подозревал. Когда все было установлено и проверено, я выполз из скафандра в последний раз. Анжелина помогла мне отстегнуть пряжки, и, как только я выбрался, меня уже ждал обросший инеем бокал.

— Капитан просил передать благодарность, — сказала она. — И приглашение на мостик — взглянуть на цель нашего путешествия.

— Пошли! — Чтобы не портить счастливый момент, я не стал вслух выражать надежду, что это окупит труды. Когда мы взбирались по лестнице на мостик, к нам присоединилась приветственно повизгивающая Розочка. Вероятно, по-свинобразьи это означало «покормите меня».

Мы смотрели, как капитан прогоняет звездный скан, модифицирует параметры поиска и запускает программу определения местоположения.

— Паршиво, — прокомментировал он. — Похоже, мы угодили в неописанный сектор Галактики. Тут так мало звезд, что при предыдущих звездных съемках его, очевидно, пропускали.

— Значит, что видим, то и получим, — отозвался я. — Либо приглядимся к этой единственной звезде, либо сделаем очередное припухание.

— Верно, — поддержал капитан. — Поскольку мы находимся в непосредственной близости, предлагаю потратить еще несколько гравитонов и подойти достаточно близко для спектрального анализа. Это покажет, стоит ли тратить силы и средства для более пристального изучения обнаруженных планет.

— Давайте, — сказала Анжелина, и все мы с ней согласились.

Последовало короткое припухание и успешное сканирование.

— Четыре планеты. Одна из них на орбите ровно в одной астрономической единице от светила.

— Пригодна для обитания? — осведомился я.

— Вполне. А еще я