Стил, уловив что-то в его голосе, придвинулась поближе:

– Ты в порядке, Лаз? Выглядишь так, будто кто-то затолкал тебе в задницу злого ежа.

– Да просто… приступ боли, вот и все. Цена вмешательства с целью прекратить драку.

– О, а я с трудом смогла надеть на себя бюстгальтер утром. – Она расстегнула рубашку. – Вам надо увидеть мои ребра, они…

Харпер выставила вперед подбородок.

– Пожалуй, мне лучше пойти посмотреть, как там Нервир. Прошу прощения. – Она нашарила рукой ручку и выбралась из машины.

– Думаю, я нравлюсь твоей сестричке, – ухмыльнулась Стил.

– Да. Потому что ты такая желанная.

– Самое главное, ты сам не забывай об этом. – Она запыхтела своей эрзац-сигаретой. – Пока ты играл в крутого полицейского, я развлекала ее рассказами о сексуальных победах своей юности. Самые запомнившиеся моменты я, разумеется, отредактировала. – Она вздохнула. – Я когда-нибудь рассказывала тебе о миссис Моргенштерн? Ей было тридцать четыре, а мне пятнадцать. Она была моей учительницей, учила меня играть на фортепиано, а я была сексуально озабоченной…

– Заткнись.

Стил засопела.

– Я думала, что вам, мальчикам, нравится действо «девочка-на-девочке».

В тучах появился разрыв, через который блеснула холодная полоса лунного света.

Стиви Фаулер.

И что, черт возьми, он, Логан, должен теперь делать? Наверняка то, что Фаулер должен был передать ему, окажется в хранилище вещдоков и улик. А может, Рубен понадеется, что Логан отпустит этого любителя горных велосипедов? Черт, ведь не было ни единого шанса, что так произойдет… Харпер, Нервир, Стил, эта шишка из Элгина – все они из кожи вон лезут ради того, чтобы приписать себе все успехи. И вывести на чистую воду всех соучастников.

Ой, ну как же он облажался…

– Как бы то ни было, однажды миссис Моргенштерн приходит на урок в узкой прямой юбке и шелковой блузе и… о, мои волосатые подмышки, Лаз, ты должен был видеть ее груди…

Эркарт. Позвонить Эркарту и рассказать, что произошло.

– Каждый раз, когда она склонялась к роялю, меня охватывало такое чувство, будто я ныряю в Лох Кливадж[103]. Боже, ты мог бы там утонуть…

Если подумать, в этом нет его вины. Облажался Фаулер, а не он, Логан.

– Ну, я говорю ей, что у меня затруднения с аппликатурой[104], а она говорит…

Зазвонил телефон. Кто бы это ни был, наверняка это должно быть лучше, чем «Исповедь девчонки-лесбиянки, обучавшейся игре на фортепиано».

– Макрей.

– Логан? Это Эймон. – Пауза. – Твой брат.

Логан выбрался из машины.

– Дай, попробую угадать: мама наговорила тебе невесть чего?

– Яне понимаю, почему ты все время настроен против нее, Логан. Она позвонила мне и, заливаясь слезами, рассказала, что ты кричал и оскорблял ее. Ну как ты можешь быть таким бесчувственным и…

– А она сказала тебе, почему я кричал, Эймон? Открыла тебе этот крохотный самородок правды или, как всегда, врала? Ну, что скажешь? – Выдыхаемый воздух на мгновение повисал в форме закрученных струек и почти мгновенно уносился ветром. Уши пощипывало.

– Логан, она же твоя мать. Ты не можешь…

– Отец не умер, когда в него стреляли. Попал в госпиталь, а когда встал на ноги, уехал в Дамфрис с медсестрой. Они обосновались там, и у него появилась другая семья. У тебя, кстати, есть сестренка, Эймон: ты уже не самый младший из нас.

Из кинологического фургона донесся громкий яростный лай.

– Все эти годы она таскала нас возлагать цветы на его могилу, а он был жив.

В трубке была тишина.

– Она лгала нам, Эймон. Мы росли без отца, а она лгала.

Лай становился все громче, собаки провоцировали одна другую.

Логан подошел и со всего маху ударил ладонью по холодной металлической переборке.

– Молчать, оба замолчите!

Не сработало – лай стал громче.

В доме напротив задергались шторы.

Возможно, разглагольствовать посреди улицы было не самым разумным поступком: кто угодно мог заснять и выложить в Сеть.

– Ты еще не отключился?

– Я не знаю, Логан, что ты стараешься доказать, но это не смешно. Стань же, наконец, взрослым, позвони маме и извинись.

– А ты перестань быть маменькиным сынком.

– Договорились, теперь я отключаюсь.

Повисла тишина. В прямом смысле – собаки тоже замолчали. Ну и ну, Эймон встал на ее сторону. Ну и черт с ним.

Логан стер конденсат с экрана и заблокировал номер брата.

Стоял и смотрел на улицу. В дальнем конце улицы между домами светилось море, похожее на полированное надгробие.

Тридцать четыре года.

Тридцать четыре долбаных года…

Стил все еще пыхтела сигаретой, когда он снова забрался в машину.

– Командир корабля снова с нами.

Логан захлопнул дверь.

– Только не начинай.

– Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему ты такой жалкий мерзавец?

Он повернулся и пристально посмотрел на нее.

– Прошу тебя, пожалуйста, объясни мне это. Может, потому, что я вчера испугался? А может, из-за того, что мне могли перерезать горло накануне вечером? Или, может быть, потому, что кто-то сегодня сжег дотла квартиру Саманты? – С каждым произносимым словом голос звучал все громче. – Да, и вот еще что… может быть, это оттого, что в пятницу я убил свою девушку? Выбери из всего этого что-то одно! – Брызги слюны мелькали в свете, излучаемом индикаторами на приборной доске.

Стил глубоко затянулась, из ее носа заструились струйки дыма.

– Ты закончил, или это всего лишь небольшой перерыв в истерике?

– У меня тяжелая неделя, ты это понимаешь? – А ведь он не упомянул о том, что на его глазах убили человека, и о том, что он сам убил человека. Ему с трудом удалось сделать глубокий и долгий вдох. Удивительно, что он вообще мог дышать.

Она вздохнула, потом сжала рукой его плечо.

– Ты глупец, Лаз, и ты это знаешь. Ты с этим согласен?

И еще со многим, кроме этого.