Пат понял, что его начальник, в отличие от него, не поленился убить ночь, чтобы изучить все досье фигурантов, хотя бы отдалённо причастных к операции «12 апостолов».

– Хуже всего, что эта дурища-доцентша действительно донесёт номеру первому, что мы берём его под колпак. Одним махом вы сорвали операцию, которую поручил провести лично товарищ Сталин.

Последнюю фразу майор ГБ произнёс по слогам.

Длинный и худой оперативник сгорбился. Теперь он стал даже меньше ростом, чем его совсем не богатырского склада начальник.

– Пошёл вон! – Грибов махнул рукой. – Из расположения не выходить. Ждите, когда позовут.

Пат не помнил, как добрёл до кабинета. Устроившись за канцелярским столом, попытался обдумать ситуацию. Перед глазами возникло злорадное лицо суки-доцентши, её голос прозвучал как наяву: «Фамилию вашу я запомнила».

Из ящика он достал несколько листков бумаги, обмакнул перо деревянной ручки в чернильницу-непроливашку и вывел: «Я осознаю, что сорвал выполнение важнейшего задания руководства. Перед судом своей партийной совести я вижу, что мне нет оправдания, нет смягчающих вину обстоятельств. Выношу себе суровый, но справедливый приговор…»

Прочитал написанное и махнул рукой: «Для чего всё это? Родственников нет, за собой он никого не потянет, так чего же комедию ломать?»

Пат смял бумажку, но в корзину для мусора не выбросил, оставил на столе.

Пальцы сами расстегнули кожаную кобуру.

Большой палец привычно ковырнул флажок предохранителя. Пат торопливо ткнул дулом себе в висок и рванул спуск.

Зинаида Петровна встретила гостя у входной двери. Бросив первый оценивающий взгляд на дочкиного ухажера, тоскливо подумала: «Господи, какой старый! Разве такой моей Леночке нужен?»

Справедливости ради надо сказать, что выглядел Сергей Петрович весьма неплохо. Придирчиво выбранное девушкой пальто сидело на худощавой, но крепкой фигуре мужчины как влитое. Брюки были идеально отглажены, ботинки сияли. Впечатление портила только улыбка. Такие зубы лучше бы не показывать.

Марков оглядел унылый коридор коммуналки, мельком отметил, что его квартира гораздо удобнее и, если придётся, жить с Ленкой, конечно, он будет там. Покосился на чёрный телефон, словно неведомое насекомое впившийся в стену общей прихожей.

– А я думал, к аппарату постоянно стоит очередь.

– Да нет, – очень по-русски смешала в ответе противоположные выражения будущая тёща. – Дочкам моим сокурсники звонят. А соседи почему-то не пользуются. Хотя проводили-то телефон для всех. – Последние слова женщина произнесла погромче.

Из двери в глубине коридора выглянула тощая старуха в шёлковом халате, покрытом чудовищной величины и яркости маками. Зинаида Петровна, заметив соседку, воскликнула чуть громче, чем это было необходимо:

– Что же мы стоим в коридоре? Прошу, проходите, товарищ генерал.

В центре большей комнаты уже стоял круглый стол, покрытый тёмно-коричневой скатертью с кистями. Поверх неё постелена белая клеёнка, разрисованная разрезанными арбузами. В центре красовались бутылка водки, бутылка «Кагора», квашеная капуста, хлеб, тарелка с замороженным салом, порезанным просвечивающими ломтиками, большая фаянсовая миска с дымящейся картошкой, огурцы с лучком, селёдка с лучком же. Естественно, уже расставлены были тарелки, разложены вилки с ножами, ждали в полной боевой готовности гранёные стопки на коротких толстых ножках. Видно было, что хозяйки тщательно готовились к визиту.

У двери в комнату Маркова встретила Зинка. Блондинка ростом была чуть ли не вровень с генералом. Она подала ладошку лодочкой. Губы в яркой помаде растянула вежливая улыбка:

– Помните меня? Я – Зинаида.

– Разве можно забыть такую красавицу, – галантно ответил Сергей Петрович, за что тут же получил тычок в спину от Ленки. Это не укрылось от глаз Зинаиды Петровны.

– Елена! – строго сказала мама. И сделала широкий приглашающий жест: – Располагайтесь, где вам удобнее.

Марков снял пальто. Его тут же подхватила и упрятала в неполированный однодверный шифоньер младшая сестра. Командир по привычке провёл руками по поясу, словно расправляя гимнастёрку, наткнулся ладонями на полы пиджака и незаметно передвинул кобуру «ТТ». Пистолет он пристегнул по-немецки, впереди. Теперь пришлось сдвигать его вбок, чтобы не мешал сесть. Интересно, как обходятся офицеры вермахта?

Радость устроилась напротив. Зинаида Петровна оказалась по левую руку, Зинка справа. Сергей с интересом рассматривал комнату, зная, что вещи способны выдавать привычки и склонности хозяев. Обстановка оказалась скромной: диван с круглыми откидными валиками. Спинка украшена белым набивным… покрывалом, что ли? Марков с шестнадцати лет воевал, после Гражданской мотался по гарнизонам. Откуда ему знать, как такая хреновина зовётся?

В углу этажерка, забитая книгами так, что аж ножки гнутся. Вот и вся мебель. А чего ожидать от разведёнки, которая тащит двух молодых девиц? Их и накормить надо, и одеть прилично – девкам-то замуж пора.

На стене несколько фотографий: мама и дочки. Судя по ним, будущая тёща в молодости была вполне ничего себе.

Двадцать два года назад подъесаул Вырвыхвост поучал девятнадцатилетнего, ничего, кроме вольтижировки, рубки да ухода за вороной кобылой, не знающего взводного Серёгу:

– Хочешь узнать, какой будет твоя жена в старости, гляди на её мать.

Совет показался тогда верхом житейской мудрости.

Сейчас, невзначай поглядывая на хозяйку дома, суетливо призывающую положить побольше всего на тарелку, «особенно селёдочки, повезло, что в гастрономе выбросили, удивительно вкусная и совсем не солёная», Марков пытался представить, как будет выглядеть лет через двадцать Ленка. Неужели и у хулиганки и оторвы в глазах появится вот это выражение вечной озабоченности и придавленной покорности? Мол, всё понимаю, но плетью обуха не перешибёшь, против ветра не подуешь, законы выживания не отменишь. Замечательная улыбка всё реже осветит лицо. И всё! Зинка сохранит хотя бы следы красоты. А его Радость? У неё ведь длинный нос, глазки маленькие, когда смеётся, вообще щёлочки, как у чукчи. Ах, Ленка – любовь моя последняя.

Сергей даже удивился, с чего это подумалась такая глупость. Но отвлекли обычные ритуалы застолья. Он хвалил стряпню «женского коллектива», отвечал на осторожные расспросы Зинаиды Петровны – о прошедшей судьбе, о нынешней службе, о перспективах. И на откровенное любопытство Зинки: «Сколько получает командующий военным округом? Имеет ли он шанс получить квартиру ещё лучше, если женится и пойдут детишки? А может ли генерал дослужиться до наркома обороны?»

Марков отвечал совершенно искренне, он понимал обеих Зинаид, и старшую, и молодую, и всей душой сочувствовал им. Но постепенно ему становилось скучно. Даже показалось на миг, будто его жар-птичка не из этой клетки. Больше всего хотелось выйти на подмороженную улицу, обнять за худые плечики Ленку и побрести по вечерней Москве, куда глаза глядят. Дошагать до их квартирки и… Стоп, дальше стали возникать такие яркие картины, что даже неудобно перед Ленкиной мамой.