19 марта 1920 года, в день именин Пилсудского, который отмечался с еще большим размахом, чем годом ранее, произошло чрезвычайно важное событие в военной карьере начальника государства, все еще носившего воинское звание бригадира. Общая аттестационная комиссия, которая занималась подтверждением званий, полученных офицерами-поляками в других армиях, попросила его принять звание Первого маршала Польши. Пилсудский не нашел в себе сил отказаться и в тот же день как главнокомандующий издал чрезвычайно лапидарный декрет, гласивший: «Звание Первого маршала Польши принимаю и утверждаю»[176]. Это сразу возвышало его над генералами, пришедшими в Войско польское из русской и австрийской армий в 1918 – 1919 годах, а также способствовало росту авторитета в армии и польском обществе. С этого момента соратники Пилсудского стали делиться на три категории в зависимости от того, как они его неофициально титуловали. Те из них, кто был под началом Пилсудского в стрелковых дружинах, называли его комендантом, участники легиона – бригадиром, а все прочие – маршалом. Было еще одно обращение к нему, но им могли пользоваться только его самые близкие и самые старые соратники еще по начальному периоду ППС – «Зюк».

Пилсудский не мог не понимать, что для успеха войны на землях, где польскость уже не один век отождествлялась с помещиками и католицизмом, важно было иметь союзников из числа русских, белорусов и украинцев. В январе 1920 года он установил близкие контакты с видными деятелями партии эсеров Борисом Викторовичем Савинковым и Николаем Васильевичем Чайковским, убеждавшими его, что только демократические силы России («третья Россия»), а не белые генералы, смогут справиться с большевиками. Пилсудского привлекло в их позиции то, что они не были против создания национальных государств на бывших окраинах Российской империи, в том числе украинского. Савинков, в обмен на политическую, финансовую и военную помощь, готов был сформировать союзную Польше русскую армию для совместной борьбы с большевиками.

Нашел прибежище в Польше и известный авантюрист Станислав Булак-Балахович, в свое время служивший у Юденича, а после его разгрома вместе с тысячей своих подчиненных укрывшийся в Эстонии. В январе 1920 года правительство эфемерной Белорусской Народной Республики включило его подразделение в состав белорусской армии. Одновременно Балахович вел переговоры с поляками, завершившиеся их согласием на передислокацию его отряда в Польшу. Здесь он приступил к формированию из эмигрантов, беженцев, военнопленных красноармейцев и польских добровольцев собственных частей, которые должны были участвовать в войне с советскими республиками.

Но главным своим партнером в осуществлении восточного проекта Пилсудский, несомненно, считал Петлюру, который после поражения от Красной армии укрылся в Польше с остатками своих войск и правительством УНР.

У Пилсудского было две возможности нанесения главного удара по Красной армии. Одна в Белоруссии, в направлении так называемых Смоленских ворот – в случае успеха отсюда можно было создать непосредственную угрозу Москве. Но у этого плана не было достаточной политической составляющей. Попытки создать в Белоруссии влиятельное движение сторонников союза с Польшей дали незначительные результаты. Основная часть белорусов отнеслась к ним безразлично или враждебно, а непримиримая позиция Ковно не оставляла надежд на осуществление проекта Великого княжества Литовского. К тому же здесь, на Западном фронте, были сосредоточены крупные силы Красной армии и сюда же перебрасывались войска, высвобождавшиеся на других фронтах Гражданской войны. С января по конец апреля 1920 года численность советских войск возросла на всем протяжении польского фронта в пять раз, до 20 дивизий и пяти бригад, и большинство этих войск было сосредоточено в Белоруссии.

Иное дело Правобережная Украина. Пилсудский был убежден (или пытался сам себя убедить) в том, что, в отличие от московского направления, на котором Красная армия использует тактику М. И. Кутузова, то есть уклонения от активных боев и отступления, вплоть до сдачи Москвы, Киев является «невралгическим пунктом» большевиков, их «болезненным местом», где они не позволят себе такой тактики. К тому же на Украине у Польши был реальный партнер – Петлюра. Правда, основную задачу по разгрому советских войск и воссозданию Украинской Народной Республики решала бы польская армия. Но рядом с ней действовали бы три украинские дивизии, и их число можно было быстро увеличить за счет добровольцев и мобилизованных. Поляки должны были оставаться на Украине до того момента, пока правительство УНР не окрепло бы настолько, чтобы самому контролировать ситуацию. Естественно, что Варшава не собиралась безвозмездно оказывать эту услугу, стоящую больших денег и жизней ее солдат. Платой за нее должны были стать территориальные уступки и экономические преференции польской стороне.

В конце 1919-го – начале 1920 года в руководстве УНР не было единства по вопросу о том, на кого опираться, чтобы вернуться в Киев. Петлюра был за союз с Польшей, а украинский премьер Исаак Мазепа допускал возможность компромисса с Россией. Но позиции Петлюры были сильнее, поэтому победила его концепция. Первые контакты Пилсудского и Петлюры датируются маем 1919 года. 2 декабря делегаты Петлюры, который еще контролировал часть украинской территории, согласились на польско-украинскую границу по линии рек Збруч и Горынь. Спустя несколько дней в Варшаве произошла многочасовая личная встреча Пилсудского с Петлюрой, в ходе которой были, видимо, обсуждены основные моменты польско-украинского взаимодействия. Вскоре в польских лагерях для военнопленных и интернированных в Брест-Литовске, Щиперно и других местах стали формироваться украинские регулярные части.

Наконец, с начала апреля 1920 года на уровне правительств начались разработка и согласование польско-украинского политического и военного договоров. 21 апреля в Варшаве в присутствии Пилсудского дипломатами сторон был официально подписан политический договор, состоявший из девяти статей. В нем констатировалось, что Польша без каких-либо предварительных условий признает независимость Украины, определялась общая граница, гарантировались национальные и культурные права своих граждан соответственно украинской и польской национальности, фиксировалось намерение заключить торгово-экономическое соглашение и военную конвенцию, а также говорилось о необходимости найти приемлемое решение проблемы крупного польского землевладения в УНР. Вслед за этим была подписана военная конвенция, передававшая украинские войска на период наступления в подчинение польскому командованию, а также регулировавшая вопросы пребывания польской армии на Правобережной Украине.

Подготовка военной операции на Украине велась польским верховным командованием в глубокой тайне не только от собственной общественности, но и от части генералитета, чтобы застать врасплох дислоцированные там 12-ю и 14-ю советские армии и без промедления уничтожить их. В марте была проведена реорганизация польских сухопутных сил. Фронты упразднялись, оставались только армии, напрямую подчинявшиеся главному командованию. 17 апреля Пилсудский издал приказ о наступлении на южном участке польскосоветского фронта, то есть на Волыни и Подолии, с задачей разгромить 12-ю и 14-ю советские армии. Маршал решил лично командовать 3-й польской армией, которая должна была наступать на Киев. Вечером 21 апреля он выехал в Ровно, в расположение штаба главнокомандующего, и два последующих дня посвятил совещаниям с командующими 2-й и 6-й армий и двух оперативных групп 3-й армии, а также инспекции войск. 24 августа вместе с так называемым «легким штабом» он передислоцировался в Звягель (Новоград-Волынск), и вечером того же дня литерный поезд польского главнокомандующего направился к фронту. В поездке его сопровождали глава французской военной миссии генерал Поль Анри, исполняющий обязанности начальника польского Генерального штаба полковник Станислав Галлер, начальники отделов Генштаба и другие военные.