голову и закричала. Ее крик, пронзительный и вибрирующий взметнулся на нечеловеческую высоту, вбирая в себя все новые и новые голоса. Вопли сгорающих заживо женщин и детей, крики разрываемых в клочья ударной волной стариков, стоны мужчин, чья плоть перемешивалась с горящими обломками их домов. Крик рос и ширился, выбивая витражные окна, в которые врывались потоки обжигающего света, и кроша штукатурку.

Залитый ослепительным неземным светом мир менялся. В один миг все вокруг покрылось сизым налетом дыма, а затем вспыхнуло. Бескрайние поля огня, дома, словно воздвигнутые из языков пламени и ими же крытые, автомобили, обутые в пылающие и чадящие колеса, оседающие как кусок масла на раскаленной сковороде – если бы только нашлись глаза, которые видели все это и могли потом рассказать об этой фантастической черно-белой застывшей на мгновение картине… но таких глаз не осталось. Лишь ослепшие и обезумевшие от боли живые факелы, вопящие и корчащиеся в свете дьявольских софитов.

Через секунду ударная волна, подернутая белесой пленкой конденсата, обрушилась на землю, обращая в пыль все на своем пути и милосердной косой смерти прекращая мучения несчастных. Земля задрожала. Пылающие дома, фермы, машины, мосты – все было сметено, разорвано, растерзано и смято. А волна, сопровождаемая шлейфом пыли и обломков, неслась дальше и дальше, срезая деревья, подкашивая здания и подминая под себя все новые жертвы. Следом за ней катился грохот, раскалывающий землю и небеса.

А над тучами дыма и пыли, клубясь и закручиваясь, поднимался чудовищный грязно-бурый гриб.

Прокатившись по столичным улицам, ослабевший вал добрался до Дворца. Выбив стекла, он ворвался внутрь и понесся по лестницам и коридорам, бросая людей на пол, срывая двери с петель и круша мебель.

Крик Наместницы внезапно оборвался, но его эхо еще долго металось по засыпанному обломками Залу. В то же мгновение сотни обугленных, изувеченных и израненных тел перестали биться в конвульсиях и успокоились навсегда. То было единственной милостью, которую Сиарна могла подарить этим несчастным.

– Вот черт! – прозвучал в наступившей звенящей тишине негромкий возглас одного из операторов.

Все замерли как вкопанные, не отрываясь следя за транслируемой картинкой, на которой продолжало пучиться и вздыматься грибообразное облако, засасывая в себя поднимающийся от пожарищ дым. Время от времени то один, то другой офицер украдкой бросали взгляды на Уранга, застывшего точно монумент перед тактическим монитором.

– Генерал? – осторожно подал голос полковник Камаон. – Какие будут распоряжения? Нам подготовить еще один бомбардировщик с адронными зарядами?

Министр обороны пошевелил губами, словно они у него слиплись, и он никак не мог их разнять.

– Торпеды, – не то прохрипел, не то проскрипел он, наконец.

– Простите, торпеды что?

– Атаковать, идиот! Что же еще?! У нас нет времени на второй заход! – взорвался Уранг, но тут же снова взял себя в руки. – Исполняйте! И соедините меня с Центром, с Уэлшем. Нам может пригодиться его «подкрепление».

– Госпожа! Торпеды ложатся на атакующий курс!

– Сколько удалось сбить? – склонившаяся над монитором Сестра Джейх даже не пошевелилась.

– Двадцать три.

– Хорошо. Продолжайте, не останавливайтесь. Используйте все возможности до самого последнего момента.

Всего двадцать три! Две дюжины из нескольких сотен! Капля в море, не способная ничего принципиально изменить. Да, Храм Света устоял, но тот ущерб, который республиканцы все еще могли нанести церковному хозяйству оставался более чем значительным. И никто не мог сказать с уверенностью, достанет ли тех сил, что еще останутся у Сиарны после удара, чтобы удержать Анрайса взаперти.

Сестра Джейх никогда бы не призналась бы в этом вслух, да и наедине с собой предпочитала об этом не думать, но по мере того, как торпеды приближались к своим целям, в ее душе нарастал жуткий первобытный страх. Будучи одной из Первопризванных, она еще помнила, чем обернулась битва ее Госпожи с темным братом в прошлый раз. Да, детали тех воспоминаний были размытыми и нечеткими, но взвивающиеся до небес столбы всепожирающего пламени, поглотившего некогда целый континент, как живые стояли перед ее мысленным взором. Адронный взрыв, стерший с лица земли изрядный кусок Глайсена, покажется детской шалостью по сравнению с тем, что может прийти следом.

Если такое повторится – на Клиссе не выживет никто.

Подойдя к целям, торпеды дружно взмыли вверх, сделав «горку», и подобно хищным ястребам спикировали на свою добычу. Сестра Джейх не выдержала и зажмурилась.

Тело Первой Наместницы сотрясла судорога, и, точно эхом, ей отозвалась дрожь, прокатившаяся по всему Дворцу. Уцелевшие стекла задребезжали, с потолка посыпались куски штукатурки. Вибрация нарастала, распространяясь все шире, волнами разбегаясь по земле и заставляя людей испуганно приседать и озираться в поисках ее источника. По стенам пробежали первые трещины. Наместница выгнулась дугой и застонала.

Взрывы торпед, разметавшие в стороны каменные блоки, из которых были сложены храмы Сиарны, не только оставили в земле глубокие дымящиеся воронки, но и пробили зияющие бреши в полотне Веры, лишив людей ориентиров, маяков, на протяжении поколений указывавших им путь во тьме лжи, соблазнов и искушений. Оставленные без присмотра души растерялись и бросились врассыпную, утратив связь как со своей Госпожой, так и друг с другом. А вместе с их Верой начал рушиться сам фундамент, на коем держалась сила и власть Сиарны.

Прокатившаяся по всей Клиссе невидимая волна словно подкосила всех Жриц и Советников, сбив их с ног и истязая мучительной всепоглощающей болью. Оказавшись в этот миг единственной опорой своей Госпожи в океане Хаоса, они отдавали Ей последние силы, помогая удерживать слабеющие запоры на вратах Узилища Душ. Время остановилось, звеня как натянутая до предела струна. Мир застыл, балансируя на краю катастрофы.

Основная борьба протекала за пределами материального мира, там, где не властно ничто вещественное, но величайшую ценность обретают слова, мысли и чувства. Где сила, деньги и власть – пустые слова, рассыпающиеся в прах при звуках детского смеха, и где не амбиции и агрессия вершат судьбы мира, но смирение и вера.

Тем не менее, то тут, то там проявления этой незримой битвы прорывались и в земной мир то разрядами молний, хлещущих с чистого неба, то идущим из-под земли гулом и рокотом, то призрачными образами, вздымающимися из сгустившихся теней… Опомнившись, испуганные люди сперва поодиночке, а потом все до единого попадали на колени, вознося Сиарне молитвы жаркие и истовые, как никогда ранее. Шепот миллионов голосов сливался в сплошной поток, разливающийся по улицам, полям и долинам, достигающий самых дальних уголков и закоулков, сплетающийся в единое покрывало,