В голове помимо воли вспыхивали яркие картинки из далекого детства. Вот я, Аш и Тох, ловим рыбу на берегу небольшого лесного озера, смеемся, кричим от восторга, Аш поймал щуку. Вот Витар отбивается от соседской ребятни, а мы бросаемся в драку все вместе, вереща от ярости — брата бьют! Вот идем с Ашем ночью по деревенской улице, меня распирает гордость и восторг, ведь впервые выбрались на гулянку, а там будет вино и девочки. Аш раздулся от важности, еще бы — показывает младшему взрослую жизнь. Мы гуляем, отрываемся по полной. Но в самый важный момент, когда до поцелуя с пухленькой Ланой остается совсем чуть-чуть, является наша бабушка, с позором гонит домой, а потом долго читает нотации, стыдит. Вот пьянствуем в студенческом общежитии, все такое привычное, но восхитительно веселое и бесшабашное…

Перед глазами появилось худое лицо Аша. Он улыбается, что-то беззвучно говорит… Я застонал от отчаяния, зарылся с головой в подушку. В глазах позорно защипало. Я люблю своего брата, люблю всех своих братьев. Несмотря ни на что. Но уже давно начал ощущать, что пропасть между нами ширится, растет. Я закрывал на это глаза, пытался не замечать. Но реальность ворвалась в мою жизнь, все исковеркала и изломала. Теперь Аш — враг. Не верю, не хочу верить…

В голове все перемешалось, в глазах мгла, а в теле усталость. Так и уснул, с горькими слезами на глазах.

— …Вот так все и произошло, — произнес я.

Горло пересохло после долгого рассказа, язык распух, сухо скребет по небу. Я приник к кружке, сделал большой глоток. Фруктовое вино холодит зубы, разливается в желудке приятным теплом.

Тох покачал головой, тяжело вздохнул. Лицо опечаленное, губы горько кривятся. Слушал меня внимательно, не перебивая, по ходу рассказа все больше мрачнел. Под конец непроизвольно вошел в боевую форму, глухо зарычал. Острые когти процарапали глубокие борозды в столешнице.

Я проспал дома почти до обеда, измученный ночными приключениями. Во сне все время куда-то бежал, с кем-то сражался. Проснулся совершенно разбитый, усталый. На лице комья засохшей грязи, сухие травинки и листики. Кое-как помылся, переоделся и полез в мешок, что с вечера небрежно бросил на полу, стал раскладывать вещи. Пять книг, все невероятно толстые, в старинных переплетах. Несколько причудливых амулетов с едва теплящимися искорками магии. Самым большим сюрпризом оказалась одежда. Тяжелая черная куртка с капюшоном, вся в металлических накладках, с наплечниками и наручами. Издали можно даже за кольчугу принять. Я присмотрелся и восхищенно присвистнул — подкладка из маленьких металлических колечек, каждая ниточка зачарована… Тут же накинул на себя, завязал ремень. Как раз впору. Такие куртки носили маги Серого Ордена, помню из хроник и сна, где был Мгиром. Они защищают практически от всех магических воздействий, от арбалетных болтов и удара меча.

Книги и амулеты переложил в свою сумку, подхватил посох и помчался к Тоху. После всего произошедшего мне нужен был совет кого-то более умного и мудрого.

И вот я здесь. Сидим в саду его фермы на табуретах. Над головой шелестят листья яблонь, уже чуть желтоватые, ведь конец августа. Свет заходящего солнца красиво их оттеняет, делает краски сочными и яркими, чуть резковатыми. В прохладном воздухе витают те особенные запахи, что присущи лишь началу осени. Ветер носит первые сухие листья, тонкие прозрачные паутинки. Я и не заметил, как закончилось лето, впереди брезжит осенняя сырость и холодные затяжные дожди.

У дома маячит фигурка Дары. Жена Тоха чем-то занимается по хозяйству, но видно, что навострила ушки. Брат прогнал ее еще в начале разговора, нечего женщине встревать в мужские дела.

Тох кашлянул. Я очнулся, вопросительно посмотрел на него.

— Что скажешь? — спросил я.

Тох задумчиво почесал небритый подбородок, покачал головой. Он все такой же невероятно большой и мощный, звероватый. Похож на матерого медведя, даже пахнет как от косолапого. Но в карих глазах светится ясный и сильный ум. Тох достал из кармана трубку, забил ароматным табаком и красноречиво глянул на меня. Я шепнул заклинание, листики ярко вспыхнули, но сразу же погасли, стали тлеть. Тох глубоко затянулся, выпустил колечко душистого дымка.

— Хороша эта твоя древняя магия, — пророкотал он, — Наверное, замечательно быть Повелителем Сил, а не их прислужником. Твоя мечта сбылась, Эскер. И ты должен учиться дальше, это очень важно.

— Мне это вдалбливает чуть ли не каждый встречный, — грустно сказал я и ласково погладил посох. Артефакт прислонил к дереву, чтобы не мешал, но рука то и дело тянулась к нему, ласкала гладкую теплую древесину. — Но все совсем не так, как я представлял.

Тох пыхнул трубкой, пожал плечами.

— Знаешь, Эскер… все мечты сбываются совсем не так, как видим мы. Что-то приобретаешь, а что-то и теряешь.

— Не нужна мне эта треклятая магия, если цена — мой брат! — с мукой воскликнул я.

Тох надолго затих: глаза смотрят куда-то вдаль, в невообразимые глубины и пространства. Потом очнулся, выбил потухшую трубку. Толстые губы искривились в болезненной вымученной улыбке.

— Ты же знаешь, что это не так, — тихо сказал он. — Аш сам выбрал свой путь. И его дорога разошлась с нашей.

— Что же делать нам? — угрюмо спросил я.

Тох вздохнул, налил себе вина из кувшина. Мне страшно смотреть на него. После того как все рассказал… я почувствовал, что в Тохе что-то надломилось и умерло. Лицо напоминает восковую маску, но видно, что в душе бушует огненная вьюга.

— Вот что я тебе скажу, Эскер… — со вздохом пробормотал он. — Знаешь ли ты, что пять гномьих кланов из шести вчера в полном составе покинули Гент?

— Нет, — моя челюсть отвисла в изумлении. — Странно. Никогда такого не было. Что же это значит?

— Я вот подумал… — тихо сказал Тох. Глаза остановились, даже остекленели. — Все сходится.

— Что именно? — насторожился я.

— Готовься к войне, Эскер. Скоро она накроет нас с головой. Скифрская империя готовится к завоеванию Свободных Земель. И уже сделала первые шаги.

В груди огромный кусок льда, он разрастается, заполняет все собой. Я зябко передернул плечами, закусил губу. Война — это плохо. Смерть, разруха, голод и эпидемии…

— Ты можешь ошибаться, — возразил я осторожно. — Это лишь домыслы.

— Твои бы слова да богам в уши, — грустно ответил Тох. — Иначе мы все утонем в собственной крови…

Худой седовласый человек сидит на заросшем мхом камне и задумчиво смотрит в мутную лужицу. В серых глазах лишь спокойствие и сонное равнодушие. На иссеченном глубокими морщинами лице ничего не отражается. Рядом чернеет вход в небольшую пещеру. Вокруг скалы и древний лес, деревья-исполины подпирают кронами небо. Из зарослей слышатся крики каких-то птиц и животных, мягкий топот когтистых лап.

Подул легкий прохладный ветерок. По маслянистой поверхности лужи промчалась волна, ударилась о камень, отразилась и разбилась на десятки маленьких. Человек вздрогнул, поднял взгляд в небо. Тонкие бледные губы растянулись в слабую улыбку. Тьма в глубине антрацитовых зрачков пришла в движение, залила черным радужку и белки.