Изуродованный электричеством Перси засомневался первым — это было видно по тому, как метнулся его взгляд к Верховному. Джебедайя неотрывно смотрел в землю — кажется, ему эта идея не пришлась по вкусу изначально.

— Крис… — тихо позвал он.

— Нет.

— Крис, — строже сказал Джеб. — Она не врёт нам. Только не об этом. Ты ведь знаешь, что она права. Убей его. А затем прикончим этих двоих и пойдём домой. Здесь не будет победы.

Здесь не будет победы. Какие хорошие слова. Ынбёль тоже это чувствовала.

— Не сделаешь ты — сделаю я, — подал голос наконец Перси. — Всё кончено.

Ынбёль ждала, терпеливо складывая пальцы в узлы. Лекси смотрела за ней неотрывно, но уже чуть с меньшим подозрением — верила Верховному, а не себе. Жаль. Впрочем, другая её часть была этому рада.

Крис приблизился к существу и упал на колени рядом. Скривился от боли: наверняка обдало свежие раны чужим жаром. Ынбёль было даже немного жаль его.

— Эр-Джей, — позвал Крис тихо. Ынбёль открыла рот, чтобы повторить, но Перси так яростно посмотрел на неё, что тут же пришлось закрыть рот обратно. Существо не обратило на Криса никакого внимания. Оно, если и было способно отвечать на что-либо по задумке, сейчас пребывало в такой агонии, что и врагу не пожелаешь. Ему место в коридоре. А коридора больше нет. — Мне жаль.

Он крепко обнял существо. То взбрыкнуло, шевельнуло локтями и спустя мгновение обмякло. Крис переломил шею голыми руками. Страшная ведьма. Ужасающая мощь.

— Поколение за поколением, — вздохнула Ынбёль. — Я твердила тебе о том, что эти твои игры в семью до добра не доведут. Поколение за поколением мы дохли как мухи, потому что ты не мог принять нашу суть.

— Мы дохли, потому что ты психопатка, — процедил Крис. Он не стал возвращаться к своим, лишь встал на ноги. Ынбёль заметила. — Ты нас к этому приводила снова и снова. Своими экспериментами. Своими бунтами. Своей враждой со всеми и каждым.

— Мы — высшие существа, Верховный. Всё это… — она обвела взглядом сплотившихся ведьм, а затем обернулась на дом. — Тщетно. Мы рождены для великого, вы сами мне об этом твердили, помнишь, Лекси? Помнишь, как хотела стать моей подругой, чтобы я не разрушила твой любимый ковен?

Лекси поджала губы. Ынбёль фыркнула.

— Твоя доброта, твоё щенячье обожание были только для одного. Не допустить того, что было в прошлые разы. Ты помнишь больше, чем показываешь, да? Не можешь не помнить.

— Не все такие расчётливые, как ты, — ответила Лекси. — Я помню только то, что хочу помнить, и забываю остальное. Ты была моей подругой.

— Хм. Ну пусть так, — пожала плечами Ынбёль, игнорируя ноющее чувство в груди. Подруга. — В любом случае, винить вам надо не меня, а Верховного. Верховный. Одно название. Столько жизней, а как был маленьким бродячим ребёнком, так им и остался. Семья. Дружба, — она опустила взгляд на труп у ног Верховного. — Любовь. У вас могло быть всё, а вы выбрали это. Вы мне обещали всё. И что я получила? Вы смотрите на меня как дикие звери.

— Ты сама в этом виновата, — вставил Джебедайя, пытающийся незаметно приблизиться к Верховному.

Они собирались кинуться на Ынбёль вместе. Перси посматривал на дом: готовился бежать, когда Ынбёль обездвижат. Лекси продолжал гипнотизировать её взглядом. Эш нервно покусывал губы — чувствовал что-то.

— Как вы не понимаете, — покачала головой Ынбёль. — Это всё — для нас. Все жертвы, вся пролитая кровь. Эллиот — не случайная жертва. Метаморфозы всегда знают, что делать. Они выбрали его, потому что знали, что так мы приблизимся к могуществу. Я приближусь. Вам всего-то и надо было, что всё сделать правильно. Скормить его, и тогда бы я никогда его не нашла. Ты, Крис, мечтаешь о могуществе, но поколение за поколением теряешь его по глупым детским прихотям. Что. пожалел меня в итоге? Или не смог уговорить Манка пойти против меня?

— Если хотела его смерти — почему мешаешь нам сейчас?

Ынбёль злобно просияла, всем видом показывая, что ждала этого вопроса. Клацнула зубами:

— Много лет назад цикл перерождений сильно сбился. — Джебедайя подошёл к Крису. Ынбёль предупредительно сделала два шага назад. Под ногой оказалось что-то твёрдое и острое. Успеть бы схватить. — К тому же каким-то образом мы оказались на одной территории с другими ведьмами. Сейчас, может, других и нет, но тогда точно были. Ковены не ладили между собой. Мой дух переродился первым, так что к моменту, когда наш ковен был собран, я была сильнейшей, а вы… — Ынбёль хмыкнула. — Ну, как я сейчас. Как дети малые, в общем. Другой ковен увидел возможность нас уничтожить. В том перерождении мы были слабы, чтобы сражаться с ними на равных. Бежать было некуда. Тогда я придумала обряд Куклы. Вернее, подсмотрела идею. Я связала нас с ними. Пострадали бы мы — пострадали бы и они.

Пять неверящих пар глаз смотрели на неё.

— Это единственное, что я смогла сделать тогда. — Ынбёль развела руками. — Я никому не сказала об этом. И записей не оставила. Вы бы не простили, что решаю за вас.

Эш послал ей тревожный взгляд. Понял первым.

— Простите, что снова решаю сама, — закончила Ынбёль.

— Эта магия слишком сильна для тебя одной, особенно в таком состоянии, — Крис шёл к ней медленно, но уже не останавливаясь. Джеб тащился на полшага позади. Чудно. Они первыми и будут.

— Это и есть твоя главная ошибка, Верховный, — вздохнула Ынбёль. — Ты веришь, что у магии есть цена. Я верю, что она бесценна.

Разрушенный ковен — это, конечно, проблема. Но, глядя в зеркало в ванной утром, Ынбёль вдруг поняла: магия никуда не делась. Нарушены связи, баланс, но сама магия есть и всегда будет. Как она и сказала Эллиоту, до неё просто сложнее докричаться. Но, если орать во всё горло, она услышит. Если быть готовым отдать голос — она обязательно придёт.

Если быть готовым отдать всё — магия подчинится. Обязательно.

И в момент, когда Крис на неё наконец-то бросился, Ынбёль резко наклонилась, выхватывая из земли кинжал и куклу. Всего-то нужна была капля крови от всех собравшихся. Только ранить, едва-едва задеть. Всё, на чём есть кровь, обладает невероятной силой. Всё, на чём есть кровь, подчиняет владельца. Так у Бао Мина забрали жизнь и лицо. Так Эллиоту жизнь сохранят.

Крис успел выставить ладонь, прикрывая от удара глаза. Джебедайя напоролся сам — попытался остановить лезвие. Эш попятился, но, запнувшись, не успел отойти. Ынбёль на