Поблагодарив Богиню, которая вернула её в сознание и не дала утонуть, Таналаста сделала глубокий вдох. Она запустила руку в свой непромокаемый плащ, прорываясь сквозь намокшую шерсть. К тому времени, когда ее пальцы коснулись края кожаной подкладки планарного кармана, ящик полностью наполнился водой. Клаги подёргивался и не реагировал ни на какие толчки Таналасты. Даже если женщине удастся извернуться так, чтобы портал появился не между ними, а перед, священник был бы не в состоянии следовать за принцессой самостоятельно. Таналасте придется тянуть его, а это значит, что ей прижать свой ноющий, опухший живот к стенке ящика, а у неё не было времени для этого. Она провела свободной рукой по шее Клаги, затем вытащила другую руку из планарного кармана, протянула её и открыла засов.

Дверь распахнулась. Свет и воздух ворвались в гроб, и Таналаста обнаружила, что смотрит в сумасшедшие красные глаза Болдара, задыхаясь и пытаясь понять, как хазнеф может стоять на дне озера Азун, покачивая своим толстым животом и хихикая.

Прежде чем ответ дошёл до неё, хазнеф вошел в железный гроб, поставив ногу на шею Клаги и с хрустом переломив её.

- Это для меня? Как мило, - когда Болдар заговорил, его темная рука быстро поднялась и схватила воротник плаща Таналасты. - Большое спасибо.

Хазнеф сорвал тяжелый плащ через голову принцессы, попутно сорвав с неё простую сорочку, оставив её в одном нижнем белье. Казалось, монстр не заметил этого. Болдар просто уткнулся лицом в черную ткань и издал длинный стон удовлетворения, начав поглощать его магию.

Дно озера превратилось в комнату Вангердагаста, а на стенах начали появляться гротескные и развратные рисунки. Наконец, когда она поняла, что ее обманули, Таналаста закричала от гнева:

- Нет!

Болдар поднял голову и улыбнулся, накинув женщине на голову обветшалые остатки плаща.

- О да!

Голос генерал Стилханда поднимался по лестнице.

- Мы идем, принцесса! Еще пара мгновений!

Но у них не было этой пары  мгновений. Вокруг Таналасты вся комната потеряла цвет и теперь напоминала, скорее, ужасный склеп, посвященный неестественным влечениям и чудовищным удовольствиям, нежели кабинет Вангердагаста. Если она позволит хазнеф поглотить больше своей магии, у Стилханда и его людей     не будет никаких шансов уничтожить Болдара.

Сжав зубы от боли в животе, Таналаста приподнялась и вытащила железный меч, спрятанный в дверце ее укрытия. Каждый день ее инструкторы по самообороне давали ей простой урок: искалечить, а потом убить. Но как искалечить хазнеф?

Таналаста знала, что чтобы остановить Болдара, ей нужно сделать больше, чем сломать колено или порезать подколенное сухожилие. Она должна была нанести удар прямо в его чёрное сердце. Мысль тут же пришла в голову принцессы. Она опустилась на колени и вонзила кинжал прямо в пах монстра.

- Трус! - Воскликнула она.

Малиновые глаза Болдара стали такими же большими, как монеты. Он удивленно хныкнул и позволил плащу выпасть из его рук. Таналаста развернула меч в противоположном направлении, нанеся еще одну рану в живот монстра. Её собственная боль, казалось, исчезла, или, скорее, это её страх затих. Она все еще знала о своей ноше, чувствовала спазмы в животе и что ребенок неуклонно выбирается наружу, но теперь женщина все это контролировала. Она вонзила лезвие глубже в живот и рванула его наверх.

- Хватит!

Мелькнула рука Болдара, заблокировавшая очередной удар. Клинок вонзился в запястье монстра, чуть не отрубив его, но хазнеф едва ли заметил это. Он обхватил предплечье принцессы, словно это была рукоятка меча, выгнув её руку назад и вырвав клинок из рук. Оружие упало и отскочило от края ящика.

Таналаста повернулась к двери на лестницу, где звук стучащих сапог стал настолько громким, что принцесса готова была поклясться, что священники были уже в одной комнате с ней. Почти. Генерал и трое мужчин стояли на лестничной площадке, тяжело дыша и бегая на месте, явно убежденные, что они все еще поднимаются по винтовой лестнице в кабинет Вангердагаста.

- Стилханд! – выкрикнула Таналаста. - Беги вперед!

- Зачем ты зовёшь его? – спросил Болдар. – Ты же хотела поиграть со мной.

Рука хазнеф врезалась в голову Таналасты с такой силой, что она услышала, как полдюжины зубов отлетели в стену. Её зрение в мгновение превратилось в щёлки, а звуки окружения куда-то отдалились, после чего она почувствовала, как ее вытащили из железного ящика и швырнули в каменную стену. Удар подтолкнул ребенка ниже, и принцесса почувствовала, что его голова начинает толкаться в сторону выхода.

Когда зрение вернулось к ней, то женщина увидела Болдара, стоящего перед ней и прижимавшего ее к стене изуродованным предплечьем, разглядывая принцессу с безумной маниакальной усмешкой.

- Хорошо. Ты вернулась.

Что-то острое и горячее пронзило живот Таналасты чуть ниже пупка, затем ее живот взорвался мучительной болью. Она посмотрела вниз и увидела руку монстра, прижатую к ее животу. Сначала она не могла понять, что она видела, а затем заметила ободок из красной крови вокруг его предплечья и почувствовала, как его огромная рука двигается внутри её тела.

- Дай мне посмотреть... где там этот ребенок? - Он схватил что-то возле ее грудной клетки и потянул.

Мир Таналасты превратился в единый поток кровавого крика. Скорее инстинктивно, чем намеренно, она подняла колено, и почувствовала силу удара, который пришёлся в пах монстра. Болдар не застонал, но удара было достаточно, чтобы он отступил на два шага назад. Он держал в руке что-то коричневатое и кровавое. Это был не ребенок, и этого было главное для Таналасты.

Болдар улыбнулся и поднес окровавленную массу ко рту, а затем подался вперед, когда генерал Стилханд и его люди врезались в него со спины. Их мечи поднимались и падали подобно урагану, разрубая хазнеф в изуродованную чёрную массу. Но это вряд ли имело значение. Раны Болдара закрылись почти так же быстро, как наносились. Безумный король, все еще державший окровавленную массу, сунул её себе в рот, после чего маниакально рассмеялся и начал жевать и глотать.

Таналаста почувствовала, как силы покинули её ноги, и упала на пол. Теперь боль исчезла. Под ее ребрами, там, откуда Болдар вырвал её жизнь, было холодное онемение, а в утробе была теплая, счастливая пустота, когда женщина почувствовала, как её ребенок выходит в этот мир, когда она сама покидает его. Она наклонилась и почувствовала его голову - мягкую, теплую и крошечную. Это было все, что она когда-либо узнает о ребенке. Хазнеф