шли кадры, снятые на Бич-Пойнт. Все вокруг возродившейся спустя пять тысяч лет Аиды, то есть Леоны, сверкало золотом. И Леона великолепно танцевала под стать этому золотому сиянию.

Она говорила, что это результат длительных репетиций, но я был уверен, что все дело в ее прирожденном таланте. Леона не просто повторяла движения, которым ее научили. Если б это так, то неизбежно была бы заметна неестественность. А ее движения были свободными, как у бегущего леопарда, она танцевала так, как подсказывала ее натура.

Массовый танец переместился на покрытую песком площадку алтаря Абу-Симбел, и Леона была в самом центре.

И тут вдруг — просторная круглая сцена в Голливуде, окруженная роскошными декорациями. Леона бежит на роликах по этой сцене в древнеегипетском одеянии, сопровождаемая кордебалетом на заднем плане, и поет песню в быстром ритме. Ее платье, расшитое блестками, сверкает, подобно волшебному видению.

Натанцевавшись и напевшись, Леона бросается на грудь Радамесу, преобразившемуся в двадцатом веке в летчика-истребителя. Обнимаясь и целуясь, они выходят наружу.

Снаружи начинается рассвет, солнце поднимается над морем. Камера отъезжает, и становится видно, что они стоят перед пирамидой Бич-Пойнт. Видимо, это комбинированная съемка. В стеклянной верхушке пирамиды отражаются лучи восходящего солнца, и благодаря специальным техническим приемам вся пирамида сверкает, как драгоценный камень.

— Прямо как хрусталь, — шепчет Радамес.

— Хрустальный рассвет, — соглашается Леона.

— Начало нового года!

Играет главная тема, начинается их медленный танец в честь начала нового года, идут титры с именами членов съемочной группы.

Леона бодро вскочила с дивана, повернулась к нам и, приложив руку ко лбу, шутливо поклонилась.

Мы с Митараи — ну, я-то уж точно — разразились бурными аплодисментами. Не знаю, как мой друг, но я был совершенно искренен. Фильм получился великолепный. Я обожаю фильм с Джином Келли «Поющие под дождем», после него — «Дорогу на Бали», и мне показалось, что «Аида-87» не уступает «Поющим под дождем».

— Этот шедевр останется в истории кино! — воскликнул я абсолютно честно.

Леона упала на диван и невинно обняла меня. От этого мое восторженное впечатление от фильма только усилилось. Наверное, я никогда теперь не забуду эту картину.

Митараи, все так же развалившись на диване, взял Леону за руку.

— Это шедевр. Родилась новая звезда мюзикла! — сказал он.

Леона вскочила на ноги.

— Я так рада! — воскликнула она. — Теперь меня не будет волновать, что напишут брюзгливые критики. Я старалась только ради вашей похвалы. Я так рада, спасибо! Больше мне ничего не надо!

С этими словами она плюхнулась на диван и, к моему удивлению, закрыла лицо руками. Но через несколько секунд снова поднялась.

— Ну, раз вы так похвалили меня, тогда еще по бокалу шампанского, — весело сказала она.

В душе у меня все сжалось. Как ни странно, я заметил это только сейчас. Каких бы успехов она ни добилась в Голливуде, у нее не было близких, которым она могла бы о них рассказать и кто мог бы ее похвалить. Родители умерли, два брата оставили этот мир. Леона старалась изо всех сил, потому что ей очень хотелось, чтобы ее похвалил именно Митараи. И сейчас ее усилия были полностью вознаграждены. Я до глубины души был рад, что этот момент наступил. Радовался этому моменту больше, чем успешному расследованию убийств на Бич-Пойнт и холме Кураями [37] . Впервые я видел, чтобы Леона так искренне радовалась.

Лос-Анджелес, Америка — 17

К подъезду подкрался «Роллс-Ройс Силвер Шедоу», швейцар открыл заднюю дверцу, и оттуда показалась Леона в шубе из чернобурки.

Раздались дружные аплодисменты, засверкали вспышки фотографов. Леона с улыбкой во все лицо элегантной походкой направилась к входу в отель. По обеим сторонам короткой дорожки толпились поклонники, старающиеся хоть одним глазком взглянуть на знаменитую звезду.

Мы с Митараи оказались в задних рядах. Моему другу, не большому любителю такой шумихи, было, видимо, скучно, но он все-таки сдался и с саркастической улыбкой аплодировал вместе со всеми. Видимо, «Аида-87» его действительно тронула.

— Дамы и господа, мисс Леона Мацудзаки! — объявили через громкоговоритель.

— Леона, вы довольны своей работой?

Ответ Леоны, усиленный микрофоном, был слышен даже в самых дальних рядах толпы.

— Да, очень довольна.

— В вашей игре как-то отразилась японская культура? — спросил интервьюер.

— Это трудная тема. Наверное, никогда не появится человек, который сумеет отразить японскую культуру, играя в американском мюзикле. Между ними очень большое расстояние. Но я очень довольна, ибо в этот раз сделала все, что возможно. И заслужила похвалу даже от самого придирчивого критика в мире.

— Кто этот критик? Как его зовут?

— Как зовут? Шерлок Холмс.

— Ну-ну, — сказал Митараи.

Вслед за этим подкатил лимузин исполнителя главной мужской роли Майкла Руни. * * *

В банкетном зале мы снова встретились с членами группы Тофлера.

— Привет, мистер Холмс, — сказал Эрик Бернар. — Хотите шампанского?

Мы взяли по бокалу с подноса подошедшего официанта.

Встретились нам и Брайан Уитни, Боб Элоиз, Стивен Олсон, все в темных костюмах. Не видно было только Декстера Гордона из полиции Нового Орлеана и Нельсона Макфарена из ФБР.

— Фильм видели? — спросил Эрик.

— Видели, — спокойно ответил Митараи.

— Леона хороша!

— Она блистала.

— Такой талант, как и у нее, редко встретишь даже здесь, в Голливуде. Познакомьтесь, мистер Митараи, мистер Тимоти Дилейни.

Маленький человек рядом с Эриком поднял шляпу и схватил Митараи за руку. Он носил пенсне, у него был высокий острый нос и борода с проседью от щек до подбородка.

— Вы мистер Митараи? Я слышал, что вы великий детектив из Токио. Для меня большая честь познакомиться с вами. Я слышал, что вы очень быстро раскрыли сложнейшее убийство Ричарда Алексона на Бич-Пойнт. Я был очень близок с ним, когда он был жив, и благодарю вас от его имени, — сказал он писклявым голосом типичной для американцев скороговоркой.

— Он был врачом мистера Ричарда Алексона.

— Очень хотел познакомиться с вами, мистер Холмс. Вы немного напоминаете Холмса в молодости.

— Это он похож на меня, — сказал Митараи. Тимоти Дилейни хрипло засмеялся.

— Может быть, и так. Я люблю старые детективы, особенно с Холмсом и Пуаро. Каждый раз, когда доходит до места, где они театрально раскрывают тайну преступления, это необыкновенно захватывает. Я хотел бы услышать от вас о гениальном трюке преступника, использовавшего эту стеклянную пирамиду Бич-Пойнт. Очень хочется узнать, как вы догадались об этом.

За толстыми очками деловито двигались его добродушные глаза. Я подумал, что люди такого склада встречаются везде, и внимательно следил за выражением лица господина Дилейни. Обычно они хорошо образованы, имеют статус и деньги и просто обожают знаменитостей. Он из тех людей, для которых цель жизни — сближаться с людьми, добившимися хотя бы небольшого успеха, и хвастаться перед другими этими знакомствами. Пока я гадал, что он собирается делать, Митараи, казалось, неожиданно проникся симпатией к этому доктору.

— О, я не возражаю. Расскажу вам все что угодно, — сказал он приветливо.

В этот момент раздались бурные аплодисменты. Под звуки оркестра на сцену поднимался Эрвин Тофлер. Оркестр сыграл несколько тактов и смолк.

На сцене появился ведущий и спросил Эрвина о фильме.

— Не спрашивайте меня, удачный ли получился фильм, — сказал режиссер. — Вон там стоит много страшных критиков, это вопрос к ним.

— Я слышал, что съемки были очень тяжелыми? — продолжал ведущий.

— Я снял двадцать четыре фильма, и каждый раз съемки были тяжелыми.

—