слова уже звучали у меня в душе. Признаться Кэлуму в любви означало дать ему власть надо мной, силу, чтобы причинить боль, и я пока не была готова к этому последнему шагу. Слишком много боли я перенесла за последние несколько недель и слишком многого до сих пор не знала о нем.

Он отстранился, понимающе улыбаясь мне, словно и не ждал, что я верну ему признание.

– Ничего, детка, у нас впереди все время мира, – сказал Кэлум, подставляя лицо солнцу.

– А расскажи мне, как ты жил до того, как Завеса упала? – спросила я.

Мне казалось, что этот вопрос поможет ему открыться мне чуть больше. Если бы он смог это сделать, то, вероятно, и я бы смогла избавиться от неослабевающего страха, что он причинит мне боль. Если бы я знала его получше, возможно, смогла бы позволить себе полюбить его.

– О чем же тебе рассказать? – спросил Кэлум, и его тело на мгновение напряглось, прежде чем он заставил его расслабиться.

Он переложил ноги, устраиваясь поудобнее, и я нисколько не сомневалась, что у него нет особого желания рассказывать мне о своей жизни. Все, что мне хотелось узнать о нем, приходилось выпытывать наводящими вопросами.

– О чем-нибудь. Например, были ли у тебя братья или сестры? – спросила я и заметила, как он вздрогнул.

– Нет. У моей биологической матери никогда не было других детей, как и у моего отца. А вот мачеха родила ребенка от другого мужчины, вне брака. Девочку. Но она исчезла, когда ей было всего несколько недель от роду. – Кэлум пожал плечами, словно все это не имело для него никакого значения.

– Ужасно. А выяснили, что случилось с малышкой? – спросила я, проглатывая тошноту, которую почувствовала при мысли о пропаже ребенка.

Младенца.

– Нет, но я надеюсь, ей досталась лучшая доля. Моя мачеха была подлой женщиной, и этой бедной девочке пришлось бы сильно страдать. Мачеха не сумела бы стать хорошей матерью. Это я точно знаю, – сказал Кэлум и снова переложил ноги.

– А твоя биологическая мать? Вы когда-нибудь встречались? – спросила я.

Он вздохнул, и его глаза закрылись.

– Мимоходом. Моя семья занималась политикой, и мать тоже. Из-за этого наши пути часто пересекались, но она всегда держалась на расстоянии из-за моей мачехи.

– Ничто не могло бы удержать меня на расстоянии от моего ребенка, – пробормотала я.

Я даже не подумала, что эти слова могли прозвучать так, будто его мать недостаточно любила его. Я совсем не это имела в виду.

– В этом мире есть зло, которое использует любовь против тебя. В таких обстоятельствах держаться на расстоянии гораздо безопаснее. Надеюсь, ты никогда не попадешь в такую ситуацию, моя звезда, – сказал Кэлум, словно не обидевшись на мои слова. – Нам пора возвращаться, – добавил он, вздохнув и вставая на ноги.

У меня возникло отчетливое ощущение, что мы бы грелись на солнце намного дольше, если бы не мои трудные вопросы. Но извиняться за то, что хотела получше узнать человека, который якобы любит меня, я не собиралась.

Кэлум взял меня за руку и снова повел в туннели. Дневной свет таял у нас за спиной. Спуск во тьму во второй раз показался мне более неприятным. Несмотря на то что мы возвращались в безопасность катакомб, у меня возникло чувство, что я оставила позади что-то важное. Я задавалась вопросом, откуда это чувство возникло: может, это был импульс сознания, исходящий от моей половины? Ведь фейри мог ощущать меня в любом месте, охотиться на меня, искать меня по всему королевству.

Я сглотнула и внезапно очень обрадовалась, что возвращаюсь в защищенные туннели, которые оберегали нас от всевозможных опасностей.

Неожиданно Кэлум схватил факел со стены. Мы уже подходили к ближайшему люку, чтобы спуститься на нижние уровни, завернули за угол, и я крепко держалась за бок Кэлума, пока мы шли. Кругом царила тишина, которая казалась обычной для пещер.

На пересечении двух туннелей Кэлум замер и крепче ухватил меня за талию. Я проследила за его взглядом в туннель прямо перед нами. Я ничего не видела там и не чувствовала, пока пещера не содрогнулась от грохота, и из тьмы перед нами не показалась огромная когтистая лапа.

Затем еще одна. И наконец из тьмы возникла громадная фигура пещерного зверя, и он шагнул в круг света от факела Кэлума. Вложив факел мне в руку, Кэлум потянулся к одному из мечей, постоянно привязанных к его спине.

В ужасе я уставилась на морду монстра. У него были слишком большие блестящие черные глаза. Губ не оказалось совсем, только два ряда огромных, острых как пики зубов торчали из морды. Он протянул к нам похожую на руку переднюю лапу, покрытую пятнистой серой кожей, с зазубренными острыми когтями на концах почти человеческих пальцев. Стоял он на двух ногах, бедра у него были размером с мое туловище, а уши торчали как рога и тянулись к небу сквозь росшие на макушке волосы. Когда он сделал еще один шаг, туннели содрогнулись, а когда открыл пасть и взревел, меня снесло в сторону одной лишь силой звука.

– Беги! – приказал Кэлум, подталкивая меня к другому туннелю, который вел к люку, закрывавшему вход в безопасные катакомбы Сопротивления.

– Нет! – запротестовала я, несмотря на охвативший меня страх.

В голове всплыли слова нашей клятвы.

Мы вместе жили. Вместе и умрем.

– Эстрелла! Уходи! БЫСТРО! – взревел Кэлум, и в его глазах мелькнуло нечто Иное, когда он пристально посмотрел на меня.

Чудище бросилось на Кэлума, а мои ноги понесли меня с поля боя. Я даже не осознавала, что вдруг взяла и побежала, хотя хотела остаться с ним. Ноги двигались против моей воли, и, пока я неслась по туннелю, во мне гудел ужас.

Кэлум был лучшим бойцом, которого я когда-либо видела. Если кто-то и мог продержаться, пока не подоспеет помощь, так только он.

Выскочив из-за угла, я бросилась к спасительному люку и, пока возилась с крышкой, отчаянно пытаясь сдвинуть ее, уронила факел. Камень был тяжелым и мог отдавить мне пальцы. Наконец я оттолкнула крышку в сторону и спустилась внутрь. Непреодолимое желание бежать меня тут же покинуло. Задыхаясь, я подтянулась за край лаза и выглянула, чтобы посмотреть, не видно ли Кэлума.

Потянувшись к крышке, я снова ухватилась за нее, готовая в любой момент закрыть люк. Рев зверя эхом разносился по пещере, пока я высматривала хоть какой-нибудь намек на то, что Кэлум еще жив.

Прислушивалась.

На рык зверя ответил животный рев, громоподобный и убийственный, от которого сотряслись