о: Что значит — измененное состояние сознания? Измененное по отношению к кому и чему? Для меня, например, измененным состоянием сознания является поток мыслей офицера ГАИ или депутата Госдумы. Весь вопрос в том, что вы принимаете за точку отсчета.

Теперь о наркотиках. В молодости со мной всякое бывало — как, например, и с Биллом Клинтоном. Только он не вдыхал, а я не выдыхал, а так очень похоже. Но я уже давно не употребляю наркотиков. Единственный стимулятор в моей жизни — это китайский чай. Я научился ценить простое, ясное и трезвое состояние ума. Мне никуда из него не хочется уходить, это мой дом, мне в нем хорошо и уютно. Я много лет не пью и не курю. Для меня принимать наркотики или психотропы — это примерно как зимой раздеться догола, выйти на улицу и побежать куда-то трусцой по слякоти. Теоретически говоря, можно такое проделать, организм выдержит, но ничего привлекательного в такой прогулке я не вижу и никаких озарений от нее не жду.

Состояния, которые я описываю в книгах, посещают меня безо всякой химии. Если мои герои принимают какие-то фантастические вещества, это просто сюжетный ход, который позволяет мне рационально объяснить возникновение подобных переживаний у них. Вы же не спрашиваете, например, Акунина или Маринину, сколько старушек они мочат в неделю — хотя по их книгам уголовный розыск вполне может решить, что они хорошо знакомы с технологией убийства или даже занимаются его пропагандой. А вот меня почему-то постоянно спрашивают, употребляю я наркотики или нет. Нет, не употребляю, никому не советую и где купить, тоже не знаю.

в: А комментарий нарколога, которым заканчивается книга, призван объяснить читателям, что не стоит злоупотреблять с экспериментами, или отвести глаза Госнаркоконтролю?

о: Знаете, часто автор и читатель понимают один и тот же текст по-разному. В «Ревизоре» все увидели социальную сатиру, а для самого Гоголя смысл был в том, что Хлестаков — это ложная внешняя личность, светская оболочка. А настоящий ревизор, появляющийся под занавес, — это подлинная совесть, пробуждающаяся в самом конце жизненной драмы.

Для меня «Ассасин» — это, в общем, схожая метафора. Человек блуждает в лабиринте ложных смыслов, а потом его настигает смерть. «Даджал Абулахабов», который сообщает об этом, — это, если хотите, мусульманское обозначение дьявола, врага. Он-то и является настоящим ассасином, который перерезает нить жизни человека, заблудившегося среди фальшивых удовольствий и пустых смыслов.

Мы думаем, что можем вычислить истину, выдумать ее вместе с Рене Декартом, произвести ее из своего ума, как гашиш делают из конопли, — а истина ждет нас как раз там, где ум прекращает гнаться за собственной тенью. Мы сами производим из себя ядовитые наркотики, которыми потом одурманиваемся, но ум, который этим занят, сам же в силах это прекратить и пробудиться. В этом смысл повести — во всяком случае, для меня. Но вы можете увидеть в тексте какое-то другое отражение, это нормально. Главное — помнить, что это не мое отражение, а ваше.

в: И последнее: чувствую себя немного странно, потому что так и не поняла — при чем тут «политические пигмеи Пиндостана», когда о США в книге ни слова… То ли НЛП на меня не подействовало, то ли мне срочно нужна лепешка с гашишем…

о: Вам не нужна лепешка с гашишем, вы и без нее видите «глаза Госнаркоконтроля» — а я вот даже представить себе такого не могу. Но если вы чувствуете себя немного странно, значит, НЛП на вас все-таки подействовало. Поэтому не удивляйтесь, если почувствуете зуд в ладонях и звон в ушах. Затем вам может показаться, что у вас появилась вторая пара ног и ухо тьмы. Постепенно вы станете красивым серо-зеленым богомолом, сидящим на краю редакционного стола. А дальше все будет очень хорошо.

Источник — http://www.izvestia.ru/news/341912.

Писатель Виктор Пелевин: «12 стульев» были для меня книгой о героических и обреченных людях»

30 октября 2009. Наталья Кочеткова, «Известия»

На днях вышел новый роман самого модного современного отечественного писателя Виктора Пелевина «t», главным героем которого стал некий граф Т. («Известия» рассказывали об этой книге 22 октября). То, что Виктор Пелевин избегает контактов с прессой и никогда не дает интервью, стало уже притчей во языцех. К счастью, последние несколько лет он делает исключение для обозревателя «Известий».

вопрос: Роман начинается как детектив — почему вы решили поиграть с этим жанром?

ответ: Ответ на этот вопрос — в самом романе. И потом, это ведь не писатель выбирает, какой роман ему писать и с каким жанром играть. Это текст выбирает писателя, через которого он «пролазит» в мир. Я совершенно не собирался писать этот роман, хотел написать небольшой рассказ. Но выяснилось, что у самой истории другие планы.

в: Вы любили в детстве читать Конан Дойла?

о: Очень. Особенно его цикл про бригадира Жерара. Почему-то Шерлок Холмс нравился мне меньше.

в: Судя по пригрезившимся графу Т. амазонским пигмеям, плюющимся отравленными шипами, вашей любимой повестью «про Шерлока Холмса» было «Сокровище Агры»?

о: Возможно, это любимая повесть Ариэля. Но я ее тоже помню.

в: А еще что составляло ваше детское чтение?

о: Очень долго перечислять. Я почему-то любил всякую специальную литературу — монографии о Египте Среднего царства, о Древнем Китае, о военных самолетах и т.д.

в: Что вам особенно запомнилось?

о: По-настоящему запомнился только первый опыт — «12 стульев» Ильфа и Петрова. Мне было лет пять, и я не мог понять, что в этой книге находят смешного. Для меня это был рассказ о героических, но обреченных людях, пытающихся выжить во враждебном взрослом мире, куда, возможно, когда-нибудь засосет и меня. А потом меня и правда засосало.

в: Вы сделали графа Т. отчасти похожим на другого современного популярного героя детектива — Эраста Фандорина. Граф Т. тоже молод, хорош собой, пользуется различными приспособлениями вроде рясы-парашюта, но главное — владеет аналогом восточных единоборств — «непротивление злу насилием». Акунину пора опасаться серьезного конкурента?

о: Под ваше определение при большом желании можно подвести кого угодно, даже нашего премьер-министра. Так что Акунину надо пугаться не меня. На более глубоком уровне граф Т. совсем не похож на Фандорина. Граф Т. понимает, зачем его создали, а Фандорин, насколько я представляю, не очень — хотя здесь я не полностью в теме. Но если герой подобного типа вдруг догадается, почему он появился на свет и ради чего каждый день рискует