— Я не знаю.

У него получилось произнести эти слова спокойно и весомо.

Он больше не сказал ни слова, повернулся и вышел наружу. Ему надо было пройтись сейчас, побыть одному в лесу. Если Эрни поступил так, чтобы расплатиться с Сантосом за то, что тот дает ему деньги на шлюху, то зачем это сделал Джордж? Он крепко задумался, вспоминая ту минуту, когда Клара стояла на коленях в грязи, заклиная. Что сказал тогда Джорджу Сантос? Ведь это с моей женой вас видели в лесу? Джордж не то чтобы в лес с ней ходить, но и разговаривать-то с Кларой едва ли хотел. Вот Жоаким — это другое дело. Возможно, Томас был не единственным свидетелем того, чем Джордж занимается с мальчиком, — Сантос просто выждал удобный момент, чтобы использовать эту информацию в своих интересах. Джордж поддержал Сантоса, чтобы защитить себя от угрозы разоблачения. Это шантаж.

Томас вдруг осознал, что провел столько времени в лесу с этими людьми, но так и не узнал их по-настоящему. Сейчас он знает их не лучше, чем знал вначале. С таким же успехом он мог быть все это время один.

А что он сам? Антонио мог проследить за ним и Кларой в любое время — ведь узнал же Сантос каким-то образом о прегрешениях Джорджа. Поверил ли Сантос, что Томас действительно прелюбодействовал с Кларой, или подумал, что он лжет, как и все остальные? Возможно, он был уверен, что Томас присоединится просто так, за компанию, как предположил Эрни. Что ему не хватит сил возразить или что он не захочет остаться не у дел. Как Томас ненавидел себя в эту минуту — за то, что был таким предсказуемым. И слабым. Таким слабым. И когда Клара упала, он не вмешался. Он ведь мог сказать что-то, отрицать все, помочь ей. Но он промолчал, и его молчание убило ее.

Он очутился на берегу реки, когда начался очередной дождь. Лило непрестанно. Почему он все еще здесь? Ему нужно уехать — найти Джона и убраться отсюда. Остальные к нему не прислушаются — Эрни захочет остаться из-за Лили, а Джордж слишком напуган, чтобы уезжать прямо сейчас. Он стоял у реки, позволяя дождю омывать себя — стекать по лицу, проникать сквозь одежду. Он не купался со времени возвращения из Манауса и теперь чувствовал, что вода с небес очищает его от грязи, как физической, так и духовной. И тут его, словно молнией, поразило воспоминание о Кларе, о том, как Сантос размозжил ей голову; он вспомнил, как свинцом налились его ноги, пригвожденные к земле. Он не сделал ничего, чтобы спасти ее, и вот теперь она мертва. Убита за то, что изменяла мужу, тогда как он был тем, с кем она изменяла. А что касается гнева Сантоса из-за того, что она якобы наградила его сифилисом, — Клара сама призналась, что Сантос уже несколько месяцев не прикасался к ней. Ее мужу отчаянно хотелось иметь детей, но поскольку она не смогла родить ему ни одного, то он нашел способ, чтобы оправдать убийство жены. Теперь он свободен и сможет снова жениться. Рыдания закипали у Томаса в груди. Он поскользнулся и больно приземлился на копчик, но не поднялся на ноги и остался просто сидеть в слякоти — дождь поливал его, а он плакал по умершей женщине и по тому человеку, которым так и не стал.

Сквозь слезы, нещадно обжигавшие щеки, он обратил взор на поверхность черной воды Риу-Негру. Что-то большое плавало у самого берега. Сначала он подумал, что это аллигатор, и напрягся всем телом, готовясь вскочить и убежать. Но у аллигатора должны быть другие очертания и размеры крупнее.

Поскольку дождь начал ослабевать и затихать, Томас, покачиваясь, встал на ноги и шагнул к кромке воды. Бревном это также не было — оказалось, что это человек. Грузное тело плавало лицом вниз, не более чем в трех футах оттого места, где он стоял. Он полез в воду и, схватив тело за холодные бледные руки, вытянул его на склизкий берег. Длинные всклокоченные волосы облепили лицо с густой бородой. Томас вскрикнул: одна щека была съедена рыбами, а под закрытым веком зияла пустая глазница. Синюшная кожа напоминала по цвету утиное яйцо. Этого Томас уже не мог перенести. Он подхватил Джона на руки и стал молча его баюкать.

Руки у него ослабели, а каждое усилие отдавало болью в спине, пока он волочил тело в лагерь. Ему хотелось позвать на помощь, но ничего, кроме шепота, у него не выходило. Голос, похоже, покидал его.

Первым его увидел Педро, но до него оставалось еще ярдов сто. Повар подбежал к нему и взялся за одну руку, тогда как Томас тащил тело за другую.

— Он что…

Томас кивнул.

— Мертв.

Голос проскрипел, и дыхание, тяжелое от невероятных усилий, сразу же поглотило его. Силы у него были на исходе — он уже не чувствовал рук.

Педро закивал.

— Это боуто, сеньор Эдгар.

Томас остановился и выронил руку Джона. Он присел на корточки к земле, чтобы потянуть разболевшуюся спину и перевести дыхание.

— Речной дельфин? Ну и что?

— Это все из-за них. Они превращаются в прекрасных женщин, выходят на берег и заманивают мужчин в воду.

Томас вспомнил, как они плыли на судне по пути в Манаус. Что сказал тогда Джон? «Не худший способ умереть — утонуть в объятиях красавицы». Он отогнал эту мысль. Глупость какая-то.

— Ты же сам не веришь в это, скажи?

— Нет.

Педро посмотрел в сторону лагеря — к ним молча, сквозь заросли деревьев, шел Антонио.

— Сеньор Эдгар, — протяжно произнес верзила, кивая, — что случилось?

— Как будто ты не знаешь!

Руки у Томаса тряслись. Когда Антонио склонился над телом Джона, Томас воспользовался моментом и побежал — опять ноги сами несли его в расположение лагеря, прямиком в хижину Джона; двое мужчин и тело его друга остались далеко позади. Он схватил ружье, стоявшее у стены, и проверил, заряжено ли оно. Правда, там только дробь, но и этого может хватить.

Не переставая думать о том, что собирается сейчас делать, он припустил через грязь к хижине Сантоса, шлепая ногами по слякоти.

— Вставай! — заорал он.

Сантос укрывался за москитной сеткой и молчал, поэтому Томас предположил, что мерзавец спит. Он постоял несколько секунд, испытывая искушение — уйти, но Сантос отодвинул сетку в сторону.

— Мистер Эдгар, что вы себе позволяете?

— Ты убил его!

— Кого?

— Джона, ты, ничтожный тупица. Не вздумай отрицать!

— Но я болен, лежал в постели все это время, скорбел о своей жене.

Он говорил сухо, высокомерным топом. Томас стоял, промокший насквозь, вода заливала ему глаза — от ярости он крепче сжал ружье и направил дуло на Сантоса. Если спустить курок, закрыв глаза, это избавит его от очередного зрелища крови.

— Мистер Эдгар, опустите ружье. Вы же не хотите стать убийцей?

— То есть как ты?

— Вы не можете это доказать.

— Но я докажу, что ты убил Клару… свою жену. Есть свидетели.

— Да кто вам поверит, сэр? Когда вы все солгали о том, что она мне изменяла.