Комбат скользнул в щель между створками, в любой момент готовый к бою, хотя прекрасно понимал, что здесь лучше не стрелять, лучше вообще не пытаться нажать на курок. Иначе весь спирт, вместе со складом взлетит на воздух, а вслед за хранилищем спирта начнет рваться и весь арсенал.

«А мне еще надо добраться до Андрея, надо спасти его!»

То, что увидел Комбат, потрясло его. Подземное хранилище напоминало большую узловую станцию, на которую согнали эшелоны с топливом.

«Хотя вообще-то нет, этот склад напоминает тоннель метро».

Свет горел лишь кое-где. Несильные светильники находились друг от друга метрах в тридцати-тридцати пяти. Да и то, как понял Комбат, горели не все лампы. Он слышал звуки далеких разговоров.

– Значит, вы там, – пробормотал Борис Рублев и быстро, как тень хищного зверя, двинулся вдоль одного эшелона, прячась за ним, двигаясь короткими, но быстрыми перебежками.

Он втянул воздух и ощутил резкий запах спирта.

"Да, положение у меня выгодное. Стрелять они в меня не станут, если, конечно, у них есть капля мозгов. Один выстрел – и весь склад, вся эта подземная станция взлетит на воздух.

Комбат услышал приближающиеся голоса:

– Ладно, пойдем сменим, пусть отдохнут и заодно свежим воздухом подышим. Сидим, как в бочке, и наверное, даже пьяные, только не чувствуем.

Голоса приближались. Комбат лежал на бетонном полу и видел, как с другой стороны состава прошли трое мужчин.

"Так, скоро они окажутся на улице, – подумал Комбат. – Хорошо что я все-таки не поленился и затолкал третьего в ящик с песком. А его автомат оставил на крышке ящика.

В общем, выглядит все так, будто они все трое куда-то отлучились, пока они разберутся, у меня есть время и я смогу добраться до Андрюхи".

Комбат взглянул на светящиеся цифры своего дорогого хронометра, привезенного еще из Афганистана.

«Хороший трофей», – подумал Рублев, и в его памяти быстро пронеслись картины тяжелых афганских будней, пропахших кровью, потом и тротилом. Он всегда, когда предстояло сделать что-то очень сложное, прикасался рукой к своим часам. Он был уверен, пока работает швейцарский механизм, будет биться и его сердце.

– Потерпи, Андрюха, потерпи, – пробормотал Комбат пересохшими губами.

"Ты же знаешь, я тебя в беде не оставлю.

Держись, браток. Как не оставлял меня ты и все вы, мои ребята, которые называли меня батяней. Почему называли? И теперь называют. Небось, сидит сейчас Бурлаков где-нибудь в тайге с карабином на коленях, пьет чай из жестяной кружки и рассказывает какому-нибудь корешу, своему знакомому охотнику о батяне комбате. А тот, раскрыв рот, слушает и скорее всего, не верит ни единому слову.

Ведь не может же быть такого, чтобы человек из огня выходил живым, чтобы человек побывал в аду и вернулся. Эх, жаль, что сейчас вас нет со мной! Как бы вы мне пригодились сейчас, ребята! Мы бы всех этих мудаков в считанные секунды к стенке поставили и яйца им поотрывали. Но ничего, ничего, Комбат и один в поле воин".

И Комбат короткими перебежками двинулся в глубину складов. Перебегал от колонны к колонне, прятался в глубокие тени от огромных цистерн, подбираясь все ближе и ближе к тому закоулку, где в маленькой комнатке корчился на железном крюке полуживой Андрей Подберезский, не сказавший ни одного слова своим мучителям.

Но что такое бандит по сравнению с настоящим мужиком, прошедшим огонь Афганистана и не раз смотревший смерти в побелевшие от злости зрачки! И не он пугался, а смерть уходила, оставляя поле боя за такими вот людьми, как Комбат и его ребята.

Борис Рублев прижался к колесу цистерны. До его слуха донесся тяжелый вздох и сдавленный стон. Комбат сразу понял, чей это голос.

«Держись, браток, держись, я тебя сейчас вызволю, недолго тебе осталось мучиться!»

Комбат нырнул под цистерну, залег на шпалах, ощущая едкий запах креозота. Пистолет он спрятал в карман куртки, в левую руку взял автомат УЗИ, а в правую штык-нож.

– Ну сейчас мы повоюем, держитесь, гады!

Когда Комбат ругался, ему становилось легче, как будто каждым словом, выплюнутым изо рта он наносил смертельный удар.

– Так что, Стас, этот козел так и будет молчать? Давай с него спустим шкуру.

Комбат слышал эти слова.

«Слабо вам с Андрюхи шкуру спустить! Это я сейчас спущу с вас шкуру и не одну, а целых три, если конечно, тот бандит, которого я прирезал под насыпью первым, не соврал».

Борис перебежал к стене, прижался спиной к шершавому бетону и заскользил вдоль нее, как тень, совершенно бесшумно – огромный, похожий на хищного зверя.

Стас сидел за столом, забросив на него ноги. Еще один бандит по старинной зэковской привычке сидел на корточках, прижавшись спиной к стене. Самый молодой и высокий расхаживал перед Подберезским, время от времени поднимая своими пальцами веки на его закатившихся глазах.

– Ну что, козел еще не сдох? – спрашивал Стас, сглатывая слюну и сплевывая на пол, удивляясь живучести Подберезского.

– Да нет, не сдох.

Подберезский хрипел, из его горла время от времени вырывались стоны. Он не мог стоять на ногах и висел, почти касаясь коленями пола. Он уже давным-давно не чувствовал боли и потерял ощущение времени.

Комбат появился на пороге в бетонном проеме как страшное видение, почти целиком закрыв его собой. Он стоял, пригнув голову, готовый в любой момент броситься на того, кто шевельнется. Наступила зловещая тишина, было слышно лишь как клокочет кровь в горле Подберезского. От зловещей сгустившейся тишины Андрей на мгновение пришел в себя и открыл вначале левый глаз, затем правый.

– Комбат… – прошептали всего лишь одно слово его разбитые, рассеченные в кровь губы, и он опять провалился в тяжелое забытье.

– Ну что, шакалы! – со свистом и придыханием выдавил из себя Комбат. – Не ждали? – он даже слов жалел на этих уродов.

Первым дернулся тот, что сидел у стены.

Он сделал почти незаметное движение – такое, как делает вор – карманник, пытаясь сунуть руку за борт пиджака, чтобы выхватить портмоне. Штык-нож был в правой руке Комбата. На это движение бандита рука Комбата – та, в который был нож – резко взметнулась, и тяжелый штык-нож, пролетел пять метров, которые отделяли Рублева.

Бандит качнулся. И если бы за ним была деревянная стена, то скорее всего, штык-нож не позволил бы ему упасть, пригвоздив к доскам.

– Кто следующий? – выдавил из себя Комбат, вытаскивая из кармана пистолет.

На этот раз он уже не спешил. Комбат понял, у него есть шанс. Он стрелять может, а вот в него опасно, ведь за ним спирт.

Да у бандитов и не было таких намерений.

Они были парализованы страхом и напоминали кроликов, застывших перед удавом, зная, что смерть близка, а сделать ничего не могут.