– Я почти как художник – творю шедевры, которые сейчас по достоинству никто оценить не сможет, которые только после моей смерти приобретут истинную цену и прославят меня как автора, – с важным видом отшутился Косовский.

– Примерно так я и предполагала, короче ничем… Понимаете, Ростислав, как бы вам это деликатнее объяснить? Вам не стоит со мной знакомиться.

– Это почему?

– Вам будет некомфортно со мной. Я привыкла к несколько иному образу жизни, нежели тот, который ведете вы.

– Вы же ничего не знаете обо мне…

– Я часто вижу вас здесь и, поверьте, прекрасно представляю вашу жизнь. Я еще никогда не ошибалась.

– Думаю, нам стоит рискнуть. Мне кажется, я смогу вас сильно удивить в ближайшем будущем.

– Дело в том, что я не вижу своего будущего в этой стране, тем более в этом городе. Мое будущее уже определено, и если ничего непредвиденного не произойдет – то в скором времени я окажусь в Испании, в Барселоне.

– Барселоооона, – слащаво-писклявым голосом повторила Ира, при этом скорчив мечтательно-счастливую мину, явно завидуя подруге.

– Сложно определить правильность этого шага – другая страна, другие люди, другой язык, другой менталитет, да и кризис Испанию хорошо задел, сейчас там туго с хорошей работой.

– Меня это не волнует, я выхожу замуж за испанца. Он там очень серьезный человек, а главное – не такой, как наши, которые в женщине видят только рабыню, мой Хуан считает, что женщины созданы только для любви. Он мне как-то сказал, что с ним я никогда работать не буду! А испанский язык я в университете учила. Так что вскоре я уеду к нему навсегда.

«Что ж он, такой классный, не нашел себе в Испании невесту?» – подумал Ростислав, однако озвучить это не решился.

– Он уже все документы оформил? – опять включилась в разговор Ира.

– Мы сегодня утром созванивались, он сказал, что испанские бюрократы могут соревноваться с нашими, их посольство в Киеве что-то там затягивает…

Внезапная грусть охватила Ростислава, он уже был не в состоянии слушать рассказ о трудностях получения испанской визы. Молча глядя на говорящую Диану, Ростислав медленно погрузился в размышления о несоответствии увиденного с воображаемым. Диана тем временем продолжала посвящать подругу в подробности телефонной беседы с Хуаном:

– …я ему говорю: если ты не возьмешься за себя, то скоро одежду на тебя будут шить только на заказ! Сегодня он мне рассказал, что вчера бегал целых пятнадцать минут по парку Жоана Миро, и теперь у него все болит: и ноги, и спина, и шея, и даже руки. Я ужаснулась! Посоветовала ему не начинать с таких нагрузок в его возрасте, пусть начнет хотя бы с пяти минут. Сердце может не выдержать.

– Ну да, а то откинет коньки, и твои планы накроются, – весело съехидничала Ира.

– О боже! Типун тебе на язык!

«Этот несчастный толстяк еще и старик», – это открытие многое объяснило Ростиславу. Настроение окончательно испортилось. Ужасным был не сам факт фиаско в попытке завязать отношения с красавицей Дианой, ужасно было осознавать, что долгое время он боялся подойти к обыкновенной провинциальной пустышке, соискательнице жениха с толстым кошельком, для которой апогеем достижения в жизни – стать роковой красоткой для богатого дяденьки, ради которой тот, на зависть всем подругам, перевезет её в большой город (особенно здорово, если этот город на берегу моря в теплой стране) и будет потакать её капризам.

– Надеюсь, он хоть не лысый? – мысль, случайно сказанная вслух Ростиславом, заставила девушек вновь обратить внимание на присутствующего.

– А при чем здесь это? – удивленно спросила Диана.

Ростиславу сильно захотелось ответить: «Если лысый, то его можно красить зеленкой и представлять всем как Шрека, тогда подруги точно будут думать, что в настоящую сказку попала». Но врожденная тактичность не позволяла откровенно оскорблять людей, и он отделался простым:

– Да, вы правы, это здесь действительно ни при чем.

На этом разговор можно было считать законченным. Распрощавшись со своей недавней девушкой-мечтой и её подругой, Ростислав отправился в направлении ресторана Саши Радужного, не проходя мимо всевозможных пунктов по разливу алкоголя. Мысли роились в голове, как пчелы в улье, и водка помогала, как казалось Ростиславу, их упорядочить. Конечный вывод оказался неутешителен – все это время он любил придуманный собою же образ девушки, внешне похожей на Диану. В конце концов не виновата же Диана, что оказалась совершенно другим человеком. Ростислав чувствовал себя опустошенным: не было ни злости, ни ненависти, никаких эмоций, просто подавленность. Ему даже расхотелось идти на банкет, посвященный началу работы фонда. Однако, представляя себе масштабы предстоящего скандала, он все же взял себя в руки и отправился в «Любаву». Попытка залить водкой постигшее разочарование превратила главного церемониймейстера торжественного мероприятия в окосевшего забулдыгу. Появиться в таком виде перед собирающимися гостями означало крест на гениальной затее. Косовскому перво-наперво удалось незамеченным пробраться в мужскую комнату ресторана, имевшую второй выход во внутренний дворик, где можно хоть немного привести себя в порядок. Для этого он совершил обряд ритуального омовения депрессивных пьяниц – опустил голову под струю холодной воды из водопроводного крана и несколько минуту находился в странной, неудобной позе, медленно трезвея. После вытер голову бумажными полотенцами и полюбовался полученным результатом в зеркало, установленное над умывальником. Картина, открывшаяся перед глазами, не радовала: торчащие в разные стороны мокрые волосы, мутные, полузакрытые глаза, хоть и гладко выбритое, но слегка помятое лицо. В это мгновение входная дверь немного приоткрылась, и в небольшую щель как кот проскользнул Самосвалов.

– Гриша! Какого черта? Шо ты тут делаешь?

– Не ссы, меня никто не заметит. Я занял позицию подальше, наблюдаю из машины за приезжающими. Тут, вижу, ты идешь, решил подойти на секунду.

Самосвалов подошел к компаньону и пожал ему руку.

– Ростик! Ты нормальный? Ты же в сиську пьяный! Там уже полно гостей! Тебе приветственное слово через десять минут говорить. От тебя разит за метр.

– Я выйду с бокалом шампанского и выпью его до дна за гостей в конце своего выступления. Так шо, вопрос запаха будет решен, а дальше все равно Николай Михалыч работать будет.

– Ты хоть не наговори ерунды в личных беседах.

– Сегодня праздник, поэтому никого «грузить» не буду. Так, праздные разговорчики. Не боись, Гриня, я не подкачаю! Много там уже собралось?

– Много! Честно говоря, я и сам не ожидал. Многих заинтересовало. А после сегодняшнего шоу с заокеанским дядей они все станут нашими!

– Да. Только почему-то мне не радостно.

– Ты с ума сошел! Это же то, чего мы добивались! Это же почти как скважина – ничего н-не надо делать, только качай и продавай!