Король Дануб устремил на дерзкого герцога долгий недовольный взгляд; однако одновременно он не давал рта раскрыть Джеховиту, предостерегающе поднимая руку всякий раз, когда тот начинал говорить.

— Ты пришел защищать интересы своих людей, — сказал король Альюмету.

— Я пришел защищать интересы граждан Палмариса, над которыми издеваются, прикрываясь именем короля, — ответил капитан.

— Бехренских граждан, — с презрительной улыбкой пробормотала одна из дам, но тут же смешалась, заметив, что все взоры обратились на нее.

— Граждан бехренского происхождения, — уточнил Альюмет, — многие из которых со своими семьями живут в Палмарисе уже около столетия. И, да, тех, кто прибыл из Бехрена недавно. Мы выглядим не так, как местные жители, и это многим не нравится, — без обиняков заявил он. — И наши обычаи вам кажутся странными, как и нам ваши. Однако мы не преступники, мы честные граждане и не заслуживаем подобного обращения.

— Этому учит бог, которому вы поклоняетесь? — с иронией спросил аббат Джеховит.

Чтобы не рассмеяться, герцог Калас прикусил губу; он знал, что этот вопрос уводит аббата на опасную почву, — учитывая, что Альюмет принадлежал к церкви Абеля.

— Я поклоняюсь тому же богу, что и вы, — спокойно ответил капитан. — И, да, он учит нас относиться друг к другу порядочно и с уважением, независимо от цвета кожи. Аббат Добринион понимал это.

— Аббат Добринион мертв. — Резкий тон Джеховита выдал его огорчение.

— Город скорбит о нем.

— С чего бы это? — сказал Джеховит. — Разве не Добринион был главой аббатства Сент-Прешес, когда демон пробудился и на нашу землю пришла война?

— Вы имеете в виду, что аббат Добринион сыграл роль… — горячо начал было Альюмет, но король почувствовал, что с него хватит.

— Я не собираюсь начинать войну здесь, на палубе своего корабля, — заявил он. — Если вы так жаждете вступить в спор с этим человеком, аббат Джеховит, потерпите до Палмариса или отправляйтесь вместе с ним на его корабль, когда мы тут закончим. А теперь, — он перевел взгляд на Альюмета, — я готов выслушать вас.

Герцог Калас не смог сдержать улыбки. Озлобленность Джеховита играла ему на руку, так же как и предстоящий рассказ капитана. Может быть — он от всей души надеялся на это, — правлению церкви в Палмарисе придет конец.

Конечно, откуда ему было знать о тайной встрече короля с духом отца-настоятеля?

Капитан долго рассказывал о событиях в Палмарисе с такими подробностями и под таким углом зрения, которые отсутствовали в жалобах торговцев и посланника Рахиба Дайби. Сообщение о том, что, спасаясь от солдат, старики, женщины и дети вынуждены ежедневно нырять в холодную воду, заставило присутствующих дам заохать, а придворных покачать головами, и даже король искоса бросал сердитые взгляды на и без того обеспокоенного аббата Джеховита. Не то чтобы вся эта собравшаяся на «Речном дворце» знать и в самом деле переживала за простых граждан — за исключением разве что Констанции Пемблбери, — в особенности темнокожих, но королю Данубу было стыдно слышать, что с его подданными так скверно обращаются.

Когда Альюмет закончил, аббату стало совсем не по себе.

— До меня доходили эти слухи, — ответил король капитану. — Собственно говоря, ими и объясняется мой визит в город.

— Вы хотите восстановить справедливость? — спросил Альюмет.

Король не привык, чтобы простые граждане задавали ему подобные вопросы; капитану разрешили изложить факты, но не допрашивать Дануба. Прищурившись, он вперил сердитый взгляд в Альюмета.

— Я хочу разобраться в ситуации, — холодно ответил он.

— Я от всей души надеюсь, что вы станете и на точку зрения тех, кто страдает от преследований епископа Де'Уннеро, — добавил капитан. — Если я добьюсь этого, то буду считать свое путешествие не напрасным. — Калас взял его за руку; оба понимали, что Альюмету не стоит дольше задерживаться. — Благодарю за то, что выслушали меня, мой король, подтвердив тем самым репутацию честного и поистине великого человека.

Низко поклонившись, он последовал за герцогом Каласом к лодке.

— Вы славно потрудились ради своих людей, — прошептал герцог, когда их разделили перила.

Позади на палубе повисло неловкое молчание, взгляды многих были устремлены на аббата Джеховита. Все помалкивали, выжидая, что скажет король.

Однако Дануб Брок Урсальский, ни на мгновение не забывая об ужасной ночной встрече, говорил мало; зато много думал.

— Как пожелаете, магистр Фрэнсис, — повторил брат.

Хотя свое имя в сочетании с этим званием слышать было приятно, смятение Фрэнсиса усилилось.

— Меня полностью устраивают апартаменты, которые прежде занимал аббат Добринион, — сказал он.

— Но Чейзвинд Мэнор… — попытался было возразить брат Талюмус.

— Чейзвинд Мэнор следует подготовить к визиту более значительных людей, чем магистр Фрэнсис, — ответил Фрэнсис.

— Глава аббатства Фрэнсис, — явно нервничая, поправил его брат Талюмус.

— Да, глава аббатства Сент-Прешес. Здесь ему самое место. И епископу Де'Уннеро тоже придется перейти в аббатство, пока отец-настоятель и король не покинут город. — Глаза брата Талюмуса широко распахнулись от ужаса. — Епископ, конечно, уступит поместье королю и отцу-настоятелю.

Фрэнсис понимал, в чем источник этого ужаса. Не хотелось бы ему быть на месте того, кому придется сообщить Де'Уннеро о необходимости покинуть свое роскошное жилище!

— Вопрос решен, брат, — сказал он. — Нам нужно обсудить более важные проблемы.

Талюмус наконец успокоился; по крайней мере внешне. Его трясло от волнения с самого утра, когда из Санта-Мер-Абель прибыл фургон, в котором находились новый глава аббатства и, по слухам, целое сокровище.

— Я начну со встречи с торговцами, — объявил Фрэнсис. — У тебя ведь есть их список?

— Да, с именем и перечислением всех изъятых камней.

— Я посмотрю его прямо сейчас, — сказал Фрэнсис, — а потом пусть приходят торговцы.

— Один не сможет явиться, — понизив голос, ответил брат Талюмус. — Епископ Де'Уннеро публично казнил его на площади в день своего отъезда.

В первый момент Фрэнсис опешил; однако он напомнил себе, каким бешеным темпераментом обладает Де'Уннеро, и уже ничему не удивлялся.

— В таком случае, пригласи его домочадцев.

— У Алоизия Крампа не было семьи, — ответил Талюмус. — Остались лишь служащие.

Фрэнсис задумался. Его первым побуждением было дождаться приезда отца-настоятеля Маркворта и предоставить этому умудренному жизненным опытом человеку решать судьбу дома Крампа. Однако, поразмыслив, он отверг эту идею, напомнив себе, что теперь он магистр, глава аббатства Сент-Прешес и, возможно, будущий епископ Палмариса. Нужно быть решительней и уверенней в себе, нужно действовать в соответствии с указаниями отца-настоятеля Маркворта и во благо церкви.