Когда утренний свет проник в комнату из углового светового люка, я поняла, что мне придется смириться с тем, что никто не найдет меня. Я снова заплакала, мне было очень страшно.

Ночью еще раз приходил Ронни. Он сел на кровать у моих ног, понаблюдал за мной, но не прикоснулся ко мне. Но сделал кое-что гораздо хуже. Он начал мучить меня, выключая красный свет, который горел в углу комнаты. Он оставлял меня в темноте на несколько минут, и в эти минуты я испытала больший страх, чем когда-либо в жизни, зная, что он там, у моих ног, в темноте, и что он может сделать со мной все что угодно. Это было еще хуже, чем тогда с отцом, потому что на этот раз я не могла защитить себя, я не могла убежать, я была прикована цепью к стене, и со мной могли делать все, что им заблагорассудится. Его смех, когда он слышал мои рыдания и мои мольбы, чтобы он включил свет, все еще отзывался эхом в моей голове.

Когда он ушел, я попыталась успокоиться, но не помню, сколько времени это заняло.

Музыка снаружи перестала громыхать, и какое-то время я не слышала ничего, кроме собственного частого дыхания. Внезапно раздался шум наверху, как будто множество людей пробежали над моей головой. Снаружи перекрикивались и послышались выстрелы. Я вся напряглась, мое сердце сжалось в кулак, и тут в дверях появился отец. Его лицо было страшным и мокрым от пота.

Он подошел ко мне и одним быстрым движением освободил меня от цепей. Когда я увидела, что было у него в руках, то попятилась назад. Он ткнул мне дулом пистолета под ребро, и я окаменела.

– Не вздумай даже пальцем пошевелить, – предупредил он, с силой прижимая ко мне ствол пистолета и делая мне больно.

– Пожалуйста… – умоляла я его между рыданиями, когда поняла, что этот человек способен на все.

– Заткнись! – приказал он, таща меня по темному коридору и подтолкнув к двери, которая вела наружу.

Страх и долгое отсутствие света парализовали меня. Я окаменела в прямом смысле этого слова. Этот дьявол мог сделать со мной все что угодно, а я не могла защитить себя.

Он толкал меня вниз по коридору, пока мы не дошли до другой двери. Где-то вдалеке я слышала голоса людей. Вдруг кто-то крикнул: «Полиция!» – я почувствовала, как меня коснулся луч надежды. Боже мой, они нашли меня!

Отец вытолкнул меня наружу, и свет ослепил мне глаза. Мы оказались на заброшенной парковке. Чего он совершенно не ожидал увидеть, так это как минимум двадцать полицейских, оцепивших район и нацеливших на нас свои стволы. Он прижал меня к груди и надавил на пистолет, который сейчас был прямо у моего виска.

– Брось пистолет! – крикнули ему в мегафон.

Слезы бесконтрольно текли по моему лицу, а глаза искали повсюду человека, который мог бы вернуть смысл моей жизни.

– Если я упаду, ты тоже падай, детка, – сказал отец мне на ухо.

Я ничего не смогла ответить, у меня пропал голос, так как мои глаза, наконец, нашли его. Николас стоял рядом с полицейской машиной, и как только наши глаза встретились, он в отчаянии положил руки себе на голову и выкрикнул мое имя. Рядом с ним стояли мама и Уильям. Единственное, что я осознала тогда, что я хочу быть с ними до конца моей жизни. Они были моей семьей, и теперь я, наконец, это поняла. Теперь, увидев, на что способен мой отец, я навсегда избавилась от чувства вины, которое мучало меня с тех пор, как я засадила его за решетку. Это был не мой отец, и он им никогда не будет.

– Брось пистолет, и руки за голову! – выкрикнул другой полицейский.

– Пожалуйста, отпусти меня, – попросила я прерывающимся шепотом.

Я не хотела умирать, я не хотела умирать таким образом.

То, что произошло потом, произошло очень быстро. Мой отец сказал нет, его пистолет издал резкий щелчок, и он нажал мне на висок еще сильнее. Он собирался застрелить меня, мой отец собирался убить меня, и я ничего не могла с этим поделать. Резкий хлопок заставил меня закрыть глаза в ожидании боли… но этого не случилось.

Сильные руки, которые держали меня, ослабли, и я почувствовала, как кто-то падает рядом. Я посмотрела направо и увидела вокруг много крови рядом с неподвижным телом человека, который дал мне жизнь.

Я повернулась и бросилась бежать.

Я не понимала, куда я бежала, мой разум был пуст. Я не думала ни о чем, кроме как о том, чтобы бежать и бежать.

Чьи-то сильные руки схватили меня, и я сразу же почувствовала знакомое тело и родной запах, который меня успокаивал.

– Господи! – воскликнул Николас мне в ухо, прижимая меня к своей груди.

Он схватил меня с такой силой, что даже приподнял от земли, и вот тогда, в его объятиях, я поняла, что я в безопасности.

С Николасом мне никогда не придется трепетать от страха, услышав, что он поднимает голос, мне никогда не придется быть осторожной, опасаясь сделать или сказать что-то не то. Я знала, что он любит меня больше собственной жизни.

Он отстранился, чтобы осмотреть меня, и я заметила, как исказилось от боли его лицо, когда он прикоснулся к моей разбитой губе.

– Ноа…

Он смотрел мне в глаза. Я видела в них страдание, и радость, и слепую ненависть. Я была так счастлива, что он рядом, что мне была безразлична боль, которую я почувствовала, когда наши губы коснулись друг друга. Он крепко прижал свои губы к моим, но тут же осторожно отстранился, услышав, как я застонала.

– Для этого еще будет время, любовь моя, – сказал он, крепко держа меня. – Я так тебя люблю, Ноа.

Эмоции захлестнули меня, когда я услышала его признание, слезы снова навернулись на глаза. В этот момент подбежала мама. Я обняла ее очень крепко, с болью представляя себе, что ей пришлось пережить весь этот ужас.

– Моя девочка… – сказала она, вся в слезах, уткнувшись мне в щеку. – Прости, прости… – повторяла она, всхлипывая.

– Я в порядке, мам, – заверила я ее.

Уильям стоял рядом, и наши взгляды встретились. Его глаза были полны слез.

Он подошел и обнял нас обеих.

Я смотрела, как отца загружают в скорую. Пуля попала ему в грудь, было неясно, выживет ли он… Я постаралась не думать об этом. В этот момент я увидела, как полиция выводит из дома Ронни, невредимого и в наручниках. В тот самый момент Николас нежно взял меня за лицо и посмотрел мне в глаза.

– Смотри на меня, – сказал он самым нежным голосом, который я когда-либо слышала. Я видела, что его глаза покраснели и опухли. – Все в порядке, ты теперь со мной.

Его слова окончательно успокоили меня.

– Я люблю тебя, – сказала я, в то время, как какое-то странное ощущение овладевало мной.

Меня внезапно начали покидать силы. Я уцепилась за его рубашку, ноги подкосились, и я закрыла глаза, позволяя увлечь себя сладкому спокойствию бессознательного состояния.

Когда мы убедились, что в машине до сих пор активен чип слежения, это был уже лишь вопрос времени, чтобы узнать, где находилась Ноа.